Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

Но однажды две клетки встретились, пообщались и решили действовать вместе, по принципу взаимодополняемости. Тогда и появились многоклеточные формы жизни. А вместе с ними и смерть… В чем связь этих двух явлений? Когда желают соединиться две клетки, они вынуждены общаться, и из их общения вытекает распределение задач для увеличения эффективности. Они решают, например, что обеим необязательно переваривать пищу: одна ее находит, а другая перерабатывает.

Чем крупнее становятся скопления клеток, тем тоньше их специализация. А чем тоньше специализация, тем больше хрупкость отдельной клетки, вследствие чего она теряет свое первоначальное бессмертие. Возникает смертность. В наше время происходит постоянный диалог огромных чрезвычайно специализированных клеточных скоплений. Клетки наших глаз очень сильно отличаются от клеток печени: первые спешат просигнализировать, что видят теплое кушанье, чтобы вторые могли без промедления начать выделять желчь, поступающую в рот гораздо раньше еды. В человеческом организме торжествует специализация, взаимосвязь – а также хрупкость и отмирание.

Необходимость смерти можно объяснить и по-другому. Смерть необходима для достижения равновесия между видами. Если бы многоклеточный вид оказался бессмертным, то он продолжал бы специализацию вплоть до решения всех проблем и достижения такой степени эффективности, которая вступила бы в противоречие со всеми остальными формами жизни.

Рыбные консервные заводы Бретани в конце XIX века страдали от крыс, и никто не знал, как извести эту напасть. О кошках речи не шло: они предпочли бы лакомиться неподвижными сардинами, а не юркими грызунами.

Наконец, родилась идея: зашить зад живой крысы грубым конским волосом. Не имея возможности опорожнять кишечник, но продолжая питаться, крыса бесится от боли. Она превращается в бич для своих соплеменниц, сея вокруг себя ужас, нанося ранения и обращая других крыс в бегство.

Работница, соглашавшаяся на эту грязную работу, получала льготы, повышение зарплаты. Но с точки зрения остальных трудящихся консервного завода «зашивальщица зада» была предательницей: ведь стоило хотя бы кому-то взяться за эту работу – и мерзкая практика входила в обиход.

Шаманизм присущ почти всем человеческим обществам. Шаманы – не вожди, не жрецы, не колдуны, не мудрецы. У них простая роль: мирить человека с природой.

У индейцев караибов в Суринаме начальная фаза посвящения в шаманы длится 24 дня и состоит из четырех этапов, в каждом из которых три дня приходятся на учебу и три – на отдых. Молодые ученики, обычно шестеро подростков, еще поддающихся влиянию, обучаются традициям, песням и танцам. Они наблюдают за животными и подражают их движениям и крикам. На протяжении всей учебы они практически не едят, довольствуясь жеванием табачных листьев и питьем табачного сока. Голодание и употребление табака вызывают сильный жар и психологические нарушения. Посвящение включает и другие опасные для жизни и для психики испытания. После нескольких дней изнурения, интоксикации и опасностей ученики начинают «видеть» всевозможные силы и знакомятся с состоянием экстатического транса.

Посвящение в шаманы повторяет привыкание человека к природе. В критической ситуации не способный адаптироваться гибнет. В такой ситуации приходится только наблюдать, не тратя времени на оценки и рассуждения. Так человек обучается забывать. Далее для нового шамана начинается трехлетняя одинокая жизнь в лесу, на подножном корме. Если он выживет, то вернется в деревню исхудавший, грязный, почти безумный. Его станет опекать старый шаман. Задача знатока – пробудить в ученике способность превращать свои галлюцинации в контролируемый экстаз.

Как ни парадоксально, это обучение методом разрушения личности и возвращения в животное состояние делает из шамана почти сверхчеловека. К концу посвящения он лучше других владеет собой, обладает повышенными умственными способностями и развитой интуицией, высокой нравственностью. Шаманы сибирских якутов в три раза культурнее, а их словарь в три раза богаче, чем у среднего якута. Как считает Жерар Амзаллаг, автор книги «Биологическая философия», шаманы являются еще и хранителями, а также создателями устной литературы. Она замешена на мифах, поэзии и геройстве – основе всей деревенской культуры.

В наши дни при подготовке к экстатическому трансу все шире применяются наркотики и галлюциногенные грибы. Это снижает качество подготовки молодых шаманов и ведет к неуклонному ослаблению их власти.

У дельфинов самое высокое соотношение объема мозга и размера тела среди всех млекопитающих. Средняя масса мозга шимпанзе 375 грамм, человека – 1450 г, дельфина – целых 1700 г. Вся жизнь дельфина – загадка.

Дельфины, совсем как люди: дышат воздухом, самки рожают готовых детей и выкармливают их молоком. Млекопитающие они потому, что раньше жили на суше. Да-да, когда-то у дельфинов были лапы, они ходили и бегали. Наверное, они походили на тюленей. Жили-жили себе на суше, и вдруг, по неведомым причинам, им это надоело, и они вернулись в водную среду. Нетрудно представить, кем стали бы сегодня дельфины, с их-то огромным мозгом, останься они на суше: нашими конкурентами. А скорее, предшественниками. Почему же они вернулись в воду? Потому, что водной среде присущ ряд преимуществ по сравнению с сушей. В ней можно перемещаться в трех измерениях, тогда как на суше ты привязан к земле. В воде не нужна одежда, кров, обогрев.

Разглядывая скелет дельфина, замечаешь, что в задних плавниках остались кости конечности с длинными пальцами – остаток приспособления к сухопутной жизни. Конечности дельфина превратились в плавники, дельфин получил возможность быстро плавать, но об орудиях труда помышлять уже не приходилось. Возможно, ввиду нашей плохой приспособленности к среде обитания мы и стали изобретать столько предметов, дополняющих наши естественные возможности. Дельфину же, прекрасно приспособленному к своей среде, не нужно ни машины, ни телевизора, ни огнестрельного оружия, ни компьютеров. Зато он, похоже, все же развил свой особенный язык. Это акустическая система коммуникации в широчайшем звуковом диапазоне. Человеческая речь находится в диапазоне 100–5000 герц, дельфинья – от 7000 до 170 000 герц, что предоставляет возможности для массы нюансов. Директор лаборатории исследования связи в Назарет-Бей (Виргинские о-ва, США) д-р Джон Лилли считает, что дельфины давно хотят установить с нами связь. Они сами подплывают к людям и к кораблям, выпрыгивают из воды, свистят, как будто стремятся донести что-то до нашего понимания. «Иногда кажется, что их огорчает непонятливость собеседника», – уверяет ученый.