Тайны жизненной энергии

Дело в том, что такой, интуитивно полученный ответ в подавляющем большинстве случаев логически недоказуем, для этого нет достаточно данных. Интеллект в своей деятельности движется последовательно, как пешеход, который, чтобы попасть с одной вершины на другую, должен сперва спуститься извилистой тропой в долину, перейти по мосту реку и затем начать восхождение, пока не доберется до цели. Интуиция здесь движется птичьим путем, по прямой.

«Но что же такое она сама?» — спросите вы. Пожалуй, точнее всего будет охарактеризовать ее как обращение вовнутрь, к своей сущности, к НИЧТО. Это НИЧТО есть ВСЕ, и, следовательно, в нем содержатся все знания Универсума. Оно просто знает, не нуждаясь в доказательствах. Но все мы по своей сути НИЧТО, и, таким образом, все эти знания заключены в каждом из нас, интуиция же лишь запрос, направленный в это хранилище знаний. И, развивая в себе способность к интуитивному познанию, мы фактически учимся посылать подобные запросы. Либо мы этого не умеем — и не получим никакого ответа, либо умеем — и получаем, как было сказано, абсолютно верный и быстрый ответ.

Но вот беда: его нужно облечь в словесные одежды, сделать передаваемым. И, пропущенный через аппарат мышления, как сквозь мясорубку, ответ этот становится искаженным, неверным, в лучшем случае, частично правильным: ошибочна интерпретация, но в ошибке винят интуицию.

На протяжении тысячелетий среди человечества появлялись Великие Просветители, которые предпринимали попытки объяснить людям высший смысл существования человека, который они сами познавали в результате упорного, самоотверженного опыта. Думается, что если бы вдруг произошло чудо и Иисус Христос, Магомет, Будда, Лао-Цзы, великий тибетский просветитель Миларайба однажды собрались вместе и устроили бы дискуссию, то нашли бы между собой общий язык гораздо быстрее, чем это удается сделать многим их современным последователям.

Скептики бывают двух видов. В первом случае скептицизм обусловлен культурной и религиозной традицией, к которой человек в большинстве случаев привержен с самого раннего детства. Например, мусульманин будет осуждать христианина за его приверженность к вину; то же самое, кстати, сделает ортодоксальный буддист, потому что в буддизме вино относится к числу пяти запретов.

А Христос называл вино своей кровью, и первое чудо, которое он совершил, было превращение воды в вино, да и сам Христос в земной жизни вина не чурался.

По имеющимся данным, Магомет страдал эпилепсией, поэтому вино оказывало на него отрицательное действие. К тому же, во времена пророка Магомета арабы питали к вину особую слабость настолько, что это не могло не сказаться на здоровье и духовном облике народа. Запрещая вино, Магомет спасал нацию от вырождения, правда, в то время она еще нацией не была. Кстати, именно мусульманство объединило разрозненные арабские племена в единое целое.

Ортодоксальный буддизм также употребление вина не приветствовал. Но в Тибете, где климат гораздо более суровый, нежели в Индии, запрет на употребление вина был вовсе не таким строгим — это, кстати, касается и употребления мяса.

Это же касается и адептов школы дзэн, где превыше всего ценилась естественность поведения в обыденной жизни, а искусственное подавление желаний не считалось особой добродетелью. Монашеский образ жизни вовсе не обязателен для последователя учения дзэн, но и никто не запрещает поселиться в монастыре, если ученику этого хочется. Кстати, многие учителя дзэн весьма неохотно принимают европейских или американских учеников-новичков. И дело тут вовсе не в расовой или национальной дискриминации.

По большому счету, практика, применяемая в буддийских монастырях, направлена на то, чтобы помочь ученику достичь состояния «пустоты сознания». Именно к этому должны вести и строгая дисциплина, и неукоснительно выполняемый распорядок дня, и жесткое ложе для того, чтобы спать, и простая деревянная миска, для того, чтобы принимать грубую пищу.

Но для человека, воспитанного в традициях европейской культуры, простая миска становится «миской-дзэн», жесткая постель «ложем-дзэн», а тяжелая, порой грязная работа, выполняемая в стенах монастыря — «тернистым путем к духовному просветлению». Хотя миска — это всего лишь миска, постель — всего лишь постель, а работа — всего лишь работа, которую необходимо делать по совершенно обыденным мотивам. Но европейцу все это кажется удивительной восточной экзотикой и вызывает восхищение и даже восторг. А это уже находится в противоречии с самой основой дзэн.

«Хочешь есть — ешь, хочешь пить — пей; если сидишь — сиди, если идешь — иди, только не мельтеши понапрасну» — так, в общих чертах можно сформулировать основные требования дзэн-буддизма к своим адептам.

К вопросу о дзэн-буддизме мы еще вернемся в отдельной главе, где рассмотрим его историю и аспекты более подробно и развернуто. Но эту главу мы начали с разговора о скепсисе, а затем вспомнили и о вине. Вот что говорится в одной из множества притч, которыми, кстати, учение дзэн чрезвычайно богато:

Когда-то в Токио жили два учителя дзэн. Учитель Унсе поступал всегда в согласии с тем, чему учил, был строг к себе, не имел никаких страстей и слабостей. Учитель Танзан был полной его противоположностью. Он ел, когда был голоден; если был сонным, то спал даже днем, и не сторонился сакэ, если у него была охота выпить. Однажды Унсе пришел к Танзану, который как раз потягивал из бутылки.

— Как дела, брат? — весело крикнул Танзан. — Выпьешь со мной?

— Я никогда не пью, — ответил Унсе.

— Человек, который не пьет, не человечен, — высказал мысль Танзан.

— Ты смеешь называть меня не человечным лишь потому, что я не предаюсь порокам?! — рассердился Унсе. — Если я не человечен, тогда кто же я?

— Будда, — ответил Танзан, покатываясь со смеху.

Он был великим человеком и поступал согласно со своей природой. Он достиг такого совершенства, что предсказал даже свою смерть. В последний день он написал шестьдесят открыток друзьям: «Я ухожу из этого мира. Это мое последнее сообщение. Танзан. 27 августа 1892 года». Он велел слуге отнести открытки на почту, после чего спокойно умер.

Одним из достаточно характерных примеров распространенного в буддизме скепсиса может служить история исследовательницы Тибета Александры Дэви-Нил, которую она приводит в своей книге «Мистики и маги Тибета». А.Дэви-Нил путешествовала по загадочным странам Востока четырнадцать лет; кроме Тибета, она побывала в Индии, в Китае, а в 1925 году вернулась обратно в Париж. Мы еще уделим внимание ее заметкам, когда будем рассказывать о Тибете и особенностях тибетского психотренинга, а пока познакомьтесь с историей встречи путешественницы с одним из «просветленных» (А.Дэви-Нил «Мистики и маги Тибета», Рос-тов-на-Дону, 1991 г.).