Джон Барлоу - Кто такие шифропанки?

В минувшую субботу состоялась первая часть лектория «Теории современности» — совместного проекта «Инде» и центра современной культуры «Смена», посвящённого осмыслению интернета, массовой культуры, урбанистики и моды. Мы поговорили с одним из спикеров, философом Кириллом Мартыновым . [2]

В тему лекции вынесено понятие «шифропанк». Что под ним понимается?

Изначально это несколько иронический термин, похожий по звучанию на «киберпанк» — жанр научной фантастики и культурного высказывания. Шифропанки — это люди, принципиально, а иногда и параноидально озабоченные возможностью больших структур (в первую очередь государства и корпораций) вторгаться при помощи современных технологий в частную жизнь интернет-пользователей и получать доступ к их личной информации. Эти возможности могут быть использованы по-разному: для введения цензуры или сбора информации в коммерческих целях, как это происходит, например, в «Фейсбуке». Настоящие шифропанки изобретают технологические практики, которые направлены на защиту человеческой приватности. Они создают специальные платформы, например криптовалюты и системы, связанные с анонимностью в интернете, — Tor Project и I2P. Они уверены, что люди могут противостоять тотальной слежке.

Предполагаемый разработчик платёжной системы Bitcoin Сатоши Накамото — типичный шифропанк, который настолько классно зашифрован, что, когда СМИ стали открыто называть его создателем Bitcoin, он просто пожимал плечами и говорил: «Попробуйте докажите».

Близкий к понятию «шифропанк» термин «криптоанархист» применяется, когда мы переходим на уровень культурных и политических обобщений, потому что за технологией следует некая попытка рефлексии. Факт в том, что государство или корпорации — это структуры, которые бесконечно накапливают информацию о людях. Согласно официальной риторике, это делается, чтобы защитить человеческие интересы и обеспечить безопасность. Но криптоанархистская теория утверждает, что государство сейчас имеет беспрецедентные уровни доступа к человеческой жизни и, соответственно, беспрецедентный уровень власти.

Как правовая система защищает приватность в интернете?

Современная правовая система до сих пор плохо приспособлена к тому миру, в котором мы живём. Миру, где у каждого есть смартфон, который постоянно накапливает информацию о своём владельце и отсылает её на удаленные сервисы, чтобы те эффективнее предлагали рекламу. Типичным примером столкновения старой правовой системы и новых реалий является история с авторским правом, потому что в интернете всё постоянно копируется, а с точки зрения авторского права это воровство. Идея шифропанков состоит в том, что если отбиться от правовой системы и государства не получится, то можно будет уйти под радар. Чем могущественнее государство, тем больше усилий должны прилагать люди для защиты своих частных интересов.

В программе шифропанков прописано, что уже сейчас каждый должен задуматься над тем, какие каналы он использует при работе с сетью, и при необходимости их скорректировать.

Можно ли шифропанков назвать сообществом?

Безусловно, централизованной организации нет, и это следствие того, как вообще себя представляют шифропанки. Вообразить всемирную ассоциацию шифропанков довольно трудно, их форма консолидации ближе к группе хакеров «Анонимус», которые способны через одноранговые горизонтальные взаимодействия делать совместные проекты, не имея представления, с кем они их реализуют. Шифропанки — это скорее сеть. Это люди, связанные общими ценностями, пониманием того, как работают современные технологии и что человек может им противопоставить. Основными ценностями считаются человеческая свобода и свободный доступ к информации, при этом право на защиту собственной информации. Здесь, кстати, кроется довольно важное противоречие.

Насколько приватность в интернете важна для массового пользователя?

Здесь есть два момента. Первый — критическо-просвещенческий. Массовый пользователь, даже если он сознательно отказывается от приватности, должен делать это именно сознательно. Наше самоуважение требует, чтобы мы были достаточно осведомлены о том, как работает современная технология. Наивно полагать, что никто не узнает о твоих действиях в интернете. Ещё наивнее не знать, к чему они могут привести. Человек, который сидит в «Фейсбуке», должен понимать, чем он занимается. Скажем, недавний кейс с внедрением новых типов лайков вызвал глубокое непонимание истинных процессов — многие искренне считали, что администрация «Фейсбука» так заботится о пользователях, что даёт им возможность поставить под грустным постом соответствующий знак.

Но совершенно очевидно, что добавление пяти новых типов возможных реакций имеет коммерческую цель и «Фейсбук» просто хочет собирать больше данных о пользовательских предпочтениях.

Из этой, казалось бы, пустяковой истории «Фейсбук» может извлечь десятки миллионов прибыли, потому что у них полтора миллиарда пользователей на планете и их бизнес-модель устроена таким образом, что информацию об этих пользователях они продают для наилучшего таргетирования. Поэтому, когда мы пользуемся «Фейсбуком», мы должны чётко понимать, что не являемся его клиентами. Клиентами являются рекламодатели.

Второй момент — этический и политический. Большая часть риторики вокруг приватности в сети предполагает, что приватность нужна только плохим людям. Плохие — это террористы, преступники, а хорошие растят детей, ходят на работу и в приватности не нуждаются. Показательно, что сторонники этой риторики — представители IT-корпораций или органов государственной власти — очень озабочены собственной приватностью.

Очевидно, что, например, предложение отдать все пароли почти тождественно полному отказу от приватности в пользу государства или корпораций. Человеческая культура веками строилась на дихотомии публичной и приватной сфер. В приватной сфере мы ведём себя определённым образом, а в публичной по-другому, принимаем некую роль и набор правил. Для того чтобы публичная сфера существовала, у неё должен быть какой-то бэкграунд в виде приватного. Можно спорить, что из этого важнее, но понятно одно: если мы отказываемся от сферы приватного, мы уничтожаем и публичную сферу, потому что она просто не сможет функционировать отдельно.