Эдуардо Кон - Как мыслят леса. К антропологии по ту сторону человека

Несомненно, уникальная культура народа руна и уникальные экологические условия, в которых они живут, сыграли важную роль в развитии этого проекта. К примеру, без способности руна представлять разных нечеловеческих существ, населяющих лес, в качестве «самостей» Кону было бы трудно достичь того широкого понимания «семиозиса», который бы включал разнообразные отношения между человеческими и нечеловеческими существами, а также между живым и неживым миром. Осуществлению проекта Кона также способствовала уникальная экология экваториального тропического леса. Такие леса (в Амазонии, Центральной Африке, Индонезии и Южной Азии) не только огромны по территории, но и уникальны по климату. Здесь есть только два ярко выраженных сезона – сезон дождей и относительно сухой сезон, каждый из которых длится примерно шесть месяцев. Эти леса всегда влажные и теплые; температура в них колеблется от +25 до +35 градусов. Эти леса представляют собой чрезвычайно сложные многоуровневые экологические системы, которые характеризует значительно более высокий уровень разнообразия видов живых существ по сравнению со всеми другими частями Земли.

Среди тропических лесов планеты тропический лес Амазонии – самый впечатляющий. Это крупнейший тропический лес в мире; он почти в десять раз больше Франции; всей обширной европейской части России хватило бы чтобы покрыть лишь 72% его территории. Около 50% из миллионов биологических видов Земли живут в ее тропических лесах, причем подавляющее большинство из них населяют тропический лес Амазонии. В регионе живут тысячи представителей коренных народов. Конечно, подобные цифры и сравнения всегда неточны, и их нельзя вырывать из контекста (например, тропические леса заселены неравномерно; они являются динамическими системами, постоянно меняющимися и подвергающимися внешним воздействиям, и т. д.). Однако такие сравнения дают, по крайней мере, некоторое представление об экологическом разнообразии и масштабах того мира, в который погружено данное антропологическое исследование.

В отличие от большинства других мест на нашей планете, люди, животные и растения сосуществуют и взаимодействуют в этом мире с необыкновенной интенсивностью и на множестве уровней. Именно благодаря этому качеству лесов Амазонии многие общие закономерности жизни на Земле, которые существуют повсюду, становятся особенно заметны именно здесь. И «хотя любая жизнь семиотична, это семиотическое качество усиливается и становится более заметным в тропическом лесу, где обитает беспрецедентное количество самых разных видов самостей», пишет Кон, что делает «более заметным для нас то, как мыслит сама жизнь» (Наст. изд., С. 129).

Цитируемая литература:

Deacon T. The Symbolic Species: The Co-evolution of Language and the Brain. New York: W.W. Norton, 1997.

Deacon T. Incomplete Nature: How Mind Emerged from Matter. New York: W. W. Norton, 2011

Peirce Ch. S. Collected Papers of Charles Sanders Peirce. Volume II / Eds. Ch. Hartshorne, P. Weiss. Cambridge, Mass.: Belknap, 1932.

Вивейруш де Кастру Э. Каннибальские метафизики. Рубежи постструктурной антропологии. M.: Ад Маргинем Пресс, 2017.

Латур Б. Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию. M.: Высшая школа экономики, 2014.

Леви-Стросс К. Структурная антропология. M.: Neoclassic, Астрель. 2011.

Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М.: Либроком, 2016.

Идея книги «Как мыслят леса» вынашивалась долгое время и своим воплощением обязана многим людям. Прежде всего – жителям Авилы. В этой деревне я провел самые счастливые, плодотворные и спокойные моменты своей жизни. Я надеюсь, что постигнутое мной в Авиле лесное мышление получит развитие в этой книге. Пагарачу.

Задолго до меня дорогу в Авилу проторили мои покойные дедушка и бабушка – Альберто и Констанция ди Капуа, беженцы еврейского происхождения из Италии. Привезя с собой любопытство к окружающему миру, они обосновались в Кито. В 1940-е и 1950-е годы мой дедушка, химик-фармацевт, участвовал в нескольких научных экспедициях в амазонские леса в поисках лекарственных растений. Моя бабушка, изучавшая в родном Риме историю искусств и литературу, в Кито занялась археологией и антропологией, чтобы лучше понять мир, в котором она оказалась и который в конце концов стал ее домом. Тем не менее, когда я возвращался из поездок в Авилу, бабушка просила меня читать ей отрывки из «Божественной комедии» Данте, пока она ела суп. И для нее, и для меня литература и антропология всегда существовали бок о бок.

Мне было двенадцать, когда в кабинете бабушки я встретил Фрэнка Сэломона (Frank Salomon). Сэломон – исключительный ученый, впоследствии руководитель моей докторской диссертации в Висконсинском университете – научил меня рассматривать поэзию как своего рода этнографическое исследование и таким образом заложил фундамент, позволивший мне писать о таких странных и реальных вещах, как мыслящие леса и собаки, которым снятся сны. Висконсинский университет в Мэдисоне был замечательным местом, где поощрялось разностороннее исследование Верхней Амазонии – в культурном, историческом и экологическом контекстах. Я также благодарен Кармен Чукин, Биллу Деневану, Хью Илтису, Джо Маккэну, Стиву Стерну и Карлу Цимереру.

Первым шагом к появлению этой книги стала докторская диссертация, которую мне посчастливилось писать в Школе перспективных исследований (School for Advanced Research) в Санта-Фе при поддержке стипендии Уэзерхед. В этой связи я хочу выразить благодарность Джеймсу Бруксу, Нэнси Оуэн Льюис и Дагу Шварцу. Я также признателен другим своим коллегам: Брайану Клопотеку, Дэвиду Ньюдженту, Стиву Плогу, Барбаре и Денису Тедлок и особенно Кэти Стюарт за интересные обсуждения во время прогулок по холмам Санта-Фе.

Будучи научным сотрудником по программе Вудро Вильсона в Таунсендском центре гуманитарных исследований в Беркли, я начал разрабатывать концептуальную рамку для антропологического мышления по ту сторону человека. За эту возможность я хочу сказать спасибо Кэндис Слейтер, Тому Лакеру и Луиз Фортман. Я также благодарен моим наставникам в Беркли. Билл Хэнкс открыл для меня двери антропологического сообщества и мудро направлял, Лоренс Коэн верил в меня даже тогда, когда я сам в себя не верил, а Терри Дикон, во многом посредством своего «пиратского» семинара с участием Тай Кэшмана, Джеймса Хаага, Джули Хуэй, Джея Огелви и Джереми Шермана, создал невероятно стимулирующее интеллектуальное окружение и навсегда изменил мой образ мышления. Отдельного упоминания заслуживают четыре друга и коллеги из Беркли: Лиз Робертс, которой я обязан многими антропологическими познаниями и полезными знакомствами, Кристиана Джордано, Пит Скэйфиш и Алексей Юрчак. Спасибо сотрудникам кафедры антропологии за их доброту и отзывчивость. Моя особая благодарность Стэнли Брэндесу, Мег Конки, Мариан Ферм, Розмари Джойс, Нельсону Грэйберну, Кристин Хастроф, Кори Хэйден, Чарльзу Хиршкинду, Дону Муру, Стефании Панфольдо, Полу Рабинову и Нэнси Шепер-Хьюз.