Юваль Ной Харари - 21 урок для XXI века

Во-вторых, на историях строится не только идентичность, но и коллективные институты. Поэтому сомневаться в истории очень страшно. Во многих обществах каждый, кто на это осмелится, подвергается остракизму или преследованиям. Но и без этого нужно обладать железными нервами, чтобы подвергнуть сомнению саму основу общества. Ведь если признать историю ложью, то весь привычный мир потеряет смысл. Государственные законы, социальные нормы, экономические институты – все это может рухнуть.

Большинство историй не разваливаются благодаря тяжести крыши, а не прочности фундамента. Возьмем, например, христианскую историю. Фундамент у нее очень хлипкий. Какие у нас есть доказательства, что сын Творца Вселенной был рожден как углеродная форма жизни в галактике Млечный Путь приблизительно 2000 лет назад? Какие у нас есть доказательства, что это случилось в Галилее и что его мать была девственницей? Тем не менее на основе этой истории были созданы гигантские институты, охватившие весь мир, и их вес настолько велик, что скрепляет и сохраняет саму историю. Тысячелетний раскол между Западной и Восточной христианскими церквями, который не так давно вылился в кровавую резню между хорватами и сербами, начался из-за одного слова филиокве («и от сына» на латыни). Западные христиане хотели вставить это слово в Символ веры, тогда как восточные решительно противились этому. (Богословские тонкости, связанные с добавлением этого слова, настолько мудрены, что доступно объяснить их здесь не представляется возможным. Если вам интересно, спросите Google.)

После того как на основе той или иной истории формируется идентичность многих людей и строятся целые общественные системы, сомнения в ней становятся немыслимыми – не в силу весомых доказательств, а потому, что ее опровержение вызовет личную и социальную катастрофу. В человеческой истории крыша порой важнее фундамента.

Истории, предлагающие нам идентичность и смысл жизни, – вымысел, но у людей есть потребность в них верить. Как же добиться того, чтобы история выглядела правдивой? Жрецы и шаманы еще много тысяч лет назад нашли решение: ритуалы. Ритуал – это магический акт, который превращает абстрактное в конкретное, а вымысел в реальность. Суть ритуала в волшебном заклинании: «Фокус-покус, X – это Y!» [198] См., в частности: Roy A. Rappaport, Ritual and Religion in the Making of Humanity (Cambridge: Cambridge University Press, 1999); Graham Harvey, Ritual and Religious Belief: A Reader (New York: Routledge, 2005).

Как же добиться того, чтобы Христос стал реальным для его последователей? Во время церковной службы священник берет ломоть хлеба и чашу вина и объявляет, что хлеб – плоть Христа, а вино – кровь Христа, и поэтому, вкусив хлеба и вина, верующий в таинство причастия соединяется с Христом. Что может быть реальнее, чем почувствовать вкус Христа? В прежние времена священник делал это смелое заявление на латыни, древнем языке религии, закона и тайн жизни. На глазах у изумленных крестьян священник высоко поднимал хлеб и восклицал: «Hoc est corpus!» – «Сие есть тело!» – и хлеб якобы превращался в плоть Христа. Неграмотным крестьянам, не знавшим латыни, в словах «Hoc est corpus!» слышалось что-то вроде «фокус-покус» – так и появилось могущественное заклинание, способное превратить лягушку в принцессу, а тыкву в карету [199] Это самая распространенная, но не единственная версия происхождения выражения «фокус-покус»: Leslie K. Arnovick, Written Reliquaries (Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2006), 250, n. 30. .

За тысячу лет до зарождения христианства древние индусы использовали тот же трюк. «Брихадараньяка-упанишада» интерпретирует ритуальную жертву коня как воплощение всей истории космоса. В священном тексте применяется тот же принцип: «Фокус-покус, X – это Y!» «Поистине, утренняя заря – это голова жертвенного коня, солнце – его глаз, ветер – его дыхание, его раскрытая пасть – это огонь Вайшванара; год – это тело жертвенного коня… времена года – его члены, месяцы и половины месяца – его сочленения, дни и ночи – его ноги, звезды – его кости, облака – его мясо… Когда он оскаливает пасть, сверкает молния; когда он содрогается, гремит гром; когда он испускает мочу, льется дождь; голос – это его голос» [200] Joseph Campbell, The Hero with a Thousand Faces (London: Fontana Press, 1993), 235. . Бедный конь превращается в целый космос.

Практически все можно превратить в ритуал, придавая религиозный смысл обычным действиям: зажигать свечи, звонить в колокола, перебирать четки. То же самое можно проделать с жестами: наклонить голову, пасть ниц или сложить ладони вместе. Самые разные головные уборы, от тюрбана сикхов до мусульманского хиджаба, были настолько отягощены смыслами, что на протяжении столетий вызывали ожесточенные споры.

Пище тоже можно придать духовный смысл, не имеющий никакого отношения к ее питательной ценности, будь то пасхальные яйца, символизирующие новую жизнь и воскрешение Христа, или пресный хлеб и горькие травы, которые евреи едят на Пасху, вспоминая рабство в Египте и свое чудесное избавление. Едва ли найдется на земле блюдо, которое люди не наделяли бы тем или иным смыслом. Так, в Новый год религиозные евреи едят мед, чтобы наступающий год был сладким, рыбные головы, чтобы быть плодовитым, как рыба, и двигаться вперед, а не назад, и гранаты, дабы заслуги умножались, словно зернышки граната.

Похожие ритуалы использовались и в политике. Не одну тысячу лет короны, троны и скипетры служили символами королевств и целых империй, а миллионы людей погибали в жестоких войнах, которые велись за обладание «троном» или «короной». Этикет королевских дворов по своей сложности и пышности соперничал с религиозными церемониями. В армии дисциплина и ритуал были неразделимы, и солдаты со времен Древнего Рима и до наших дней тратят огромное количество времени на то, чтобы научиться маршировать строем, приветствовать старших по званию и чистить ботинки до блеска. Наполеон как-то заметил, что может заставить людей пожертвовать жизнью ради цветной ленты.

Вероятно, никто не понимал политического значения ритуалов лучше, чем Конфуций, который видел в строгом соблюдении церемоний (ли) ключ к социальной гармонии и политической стабильности. В классике конфуцианства – трактатах «Книга церемоний», «Обряды Чжоу» и «Книга этикета и церемоний» – в мельчайших подробностях описано, какая церемония должна проводиться в случае того или иного события государственной важности, вплоть до количества ритуальных сосудов, типа музыкальных инструментов и цвета одежд присутствующих. Когда на Китай обрушивался очередной кризис, конфуцианские ученые тут же объявляли его причиной пренебрежение церемониями – подобно сержанту, который винит в проигранном сражении ленивых солдат, не отполировавших сапоги должным образом [201] Xinzhong Yao, An Introduction to Confucianism (Cambridge: Cambridge University Press, 2000), 190–199. .