Норберт Винер - Корпорация «Бог и голем»

Главным критерием оценки того, ощущаются ли в игре человеческие усилия, является признание существования некоего объективно выделяемого параметра эффективности этих усилий. Иначе игра превратится в подобие игры в крокет из «Алисы в Стране чудес», где шарами выступали ежи, которые постоянно распрямлялись, молотками служили фламинго, дужками были карточные солдаты, маршировавшие по полю, а судьей являлась Королева Червей, неустанно менявшая правила игры и отсылавшая игроков на обезглавливание к Палачу. В таких обстоятельствах победа не имеет смысла, а успешной тактике нельзя обучиться, поскольку критерий успеха отсутствует.

Зато при наличии объективного критерия успеха вполне возможно играть в обучающие игры, и это будет намного ближе к способу, каким мы учимся играть, чем образ игры, задаваемый теорией фон Неймана. Разумеется, технология обучающих игр подлежит применению во множестве сфер человеческой деятельности, где она пока не используется. Тем не менее, как мы увидим далее, разработка строгого теста на эффективность затрагивает целый ряд проблем, связанных с обучающими играми.

Обучение, о котором шла речь выше, есть обучение индивида, осуществляемое на протяжении его индивидуальной личной жизни. Существует другой тип обучения, не уступающий в значимости первому, — это филогенетическое обучение, то есть обучение через историю вида. Это тот самый тип обучения, одним из основополагающих обоснований которого стала теория естественного отбора Дарвина.

В основе естественного отбора лежат три фактора. Первый фактор — наличие такого явления, как наследственность, способность растений и животных производить потомство по образу своему и подобию. Второй фактор состоит в том, что это потомство отнюдь не целиком соответствует образу и подобию родителя, но может отличаться от последнего какими-либо признаками, тоже определяемыми наследственностью. Такова природа изменчивости, причем данное обстоятельство ни в коей мере не предполагает весьма сомнительного наследования приобретенных признаков. Третьим фактором дарвиновской эволюционной теории выступает то условие, что самопроизвольность спонтанной изменчивости ограничивается различием жизнеспособности разных мутаций, для большинства которых характерно уменьшение вероятности продолжения существования вида (впрочем, отдельные, возможно, лишь немногие мутации ведут к повышению этой вероятности).

Основа выживания и изменчивости вида — то есть эволюции — может оказаться значительно сложнее, чем описано выше; думаю, так и есть в действительности. Например, к числу важнейших типов изменчивости относится изменчивость высшего порядка, то есть изменения изменчивости. Здесь работа механизмов наследственности и изменчивости снова в немалой степени опирается на процессы, которые функционально описал еще Мендель, — а структурно они выражаются явлением митоза, то есть процессом удвоения генов и их разделения, накопления генов в хромосомах, их связывания и пр.

Тем не менее, за всем этим фантастически сложным нагромождением процессов скрывается чрезвычайно простой факт: наличие подходящей питательной среды из нуклеиновых кислот и аминокислот позволяет молекуле гена, которая состоит из весьма специфической комбинации аминокислот и нуклеиновых кислот, управлять этой средой, побуждает ту преобразовываться в другие молекулы — либо в молекулы того же гена, либо в молекулы других генов, отличающиеся сравнительно немногочисленными параметрами. Считалось, между прочим, что этот процесс строго аналогичен тому процессу, посредством которого молекула вируса, иначе молекулярного паразита, может формировать из тканей хозяина, играющих роль питательной среды, другие молекулы того же вируса. Именно сам факт молекулярной репликации, не важно, гена или вируса, видится последней стадией анализа обширного и сложного процесса воспроизводства.

Человек создает человека по своему образу и подобию. Тем самым он словно вторит акту творения, каким Бог будто бы сотворил человека по Своему образу и подобию (или использует этот акт в качестве образца). Может ли нечто аналогичное происходить в менее сложном (и, не исключено, более постижимом) случае неживой системы, которую принято называть машиной?

Что такое «образ» машины? Способен ли этот образ, воплощенный в одной машине, позволить любой машине общего назначения, не обладающей какой-либо специфической индивидуальностью, воспроизвести исходную машину либо в полном соответствии с оригиналом, либо с незначительными отличиями, которые можно было бы толковать как проявление изменчивости? Способна ли новая и отчасти измененная машина выступать «архетипом», даже при условии, что она сама отличается от собственного прообраза?

Цель текущего раздела работы заключается в том, чтобы дать ответ на эти вопросы, причем ответ утвердительный. Ценность мыслей, которые я намерен высказать — точнее, того, что уже высказывал в более техническом стиле в книге «Кибернетика» (глава IX), а здесь ограничусь кратким изложением — может быть доказана математическим понятием доказательства существования. Я собираюсь описать единственный способ, посредством которого машины могут воспроизводить себя. Не хочу сказать, что других способов воспроизводства не существует; на самом деле они есть. Кроме того, я не утверждаю, что биологическое воспроизведение осуществляется аналогичным способом — это, безусловно, не так. Но при всем несходстве способов механического и биологического воспроизводства эти процессы можно назвать параллельными, ибо они приводят к одним и тем же результатам; исследование одной категории процессов позволяет сделать выводы, релевантные для исследования другой категории процессов [12] Схема репликации генов через расщепление двойной спирали ДНК должна по необходимости дополняться полноценным описанием динамики этого процесса, иначе процедура окажется незавершенной. — Примеч. автора. .

Чтобы обоснованно анализировать проблему сотворения машиной другой машины по своему образу и подобию, следует более пристально изучить саму концепцию образа и подобия. Нужно помнить, что образы вовсе не представляют собой некую единую категорию. Пигмалион изваял статую Галатеи по образу и подобию своего идеала возлюбленной, но затем, когда боги вдохнули жизнь в эту статую, она сделалась образом возлюбленной Пигмалиона в смысле, куда более приближенном к реальности. Статуя перестала быть сугубо зримым (умозримым) образом и превратилась в образ, так сказать, операциональный.

Копировальный станок способен воспроизвести образец модели ружейного приклада, который может быть использован для изготовления прикладов, но это объясняется просто-напросто тем, что назначение самого приклада совершенно очевидно. С другой стороны, электрическая схема может служить для реализации достаточно сложных функций, а ее образ, воспроизведенный печатной машиной при помощи металлической краски, способен функционировать самостоятельно, в точности как исходная схема. Такие печатные схемы сегодня получили широкое применение в различных областях современного машиностроения.