Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

У Э. В. Ильенкова «идеальность» предстает «как закон, управляющий сознанием и волей человека, как объективно-принудительная схема сознательно-волевой деятельности» (курсив наш. — Д Д.) [92, с. 153]. Возникает вопрос: может ли сознательно-волевая деятельность совершаться не по объективно-принудительной схеме? Если да, то такая деятельность не имеет ничего общего с «идеальностью». Если нет, то тогда не существует творческой деятельности, а свободное во-ление есть фикция. И уж во всяком случае «идеальность» не имеет ничего общего с творческой активностью сознания.

Именно этот пункт трактовки Э. В. Ильенковым проблемы идеального вызывает у нас особенно резкое несогласие, ибо живая творческая личность лишается тут какой-либо автономии, становится марионеткой, функциональным органом «объективно-принудительной схемы».

Остается добавить, что проводившаяся Э. В. Ильенковым в течение многих лет трактовка проблемы идеального встречала серьезную критику со стороны ряда советских философов, отмечавших несостоятельность отождествления идеального с внешнепредметными формами деятельности и тем более с «готовой» социальной предметностью, неправомерность отрицания связи идеального с деятельностью мозга и т.д. (см. [108, с. 89], [153, с. 106], [176, с. 96], [135, с. 98— 99], [195, с. 69, 73], [38], [207а, с. 47—50] др.).

Разумеется, в работах Э. В. Ильенкова имеется немало правильных и интересных мыслей. Эго относится прежде всего к характеристикам специфических черт культурных ценностей, акцентированию надличностного статуса общественного сознания, к ряду суждений о функциональной природе социальной предметности и продуктов духовной деятельности, об инвариантности «содержания» многих таких продуктов по отношению к индивидуальному сознанию и др. Кроме того, как уже отмечалось, заостренность и эмоциональность постановки им ряда вопросов о природе идеального, несомненно, стимулировали разработку этой трудной проблемы.

Однако в своих главных установках и заключениях позиция Э. В. Ильенкова по проблеме идеального, на наш взгляд, необоснованна. В ней особенно ярко проявился тот во многом типичный для нынешнего состояния разработки данной проблемы недостаток, когда одни ее аспекты отрываются от других, не менее важных и ставятся в центре рассмотрения, в то время как остальные отодвигаются в сторону или вообще изымаются из проблемы идеального. Это касается обычно разрыва социально-нормативного и личностно-экзистенциального аспектов данной проблемы, гносеологического и онтологического, содержательного и структурного, логико-категориального и ценностно-смыслового и т.п. Особенно же типичен разрыв между четырьмя главными планами проблемы идеального: общефилософским, социально-культурным (включающим тематику исторического материализма, этики, эстетики, научного атеизма, культурологии и многих других областей гуманитарного знания), теоретико-познавательным (в котором идеальное анализируется под углом зрения истинности знания и методологии науки) и генетико-природным, если его так можно назвать. Последний охватывает широкий круг вопросов, включающий предысторию сознания и его отношение к психике животных, связи категорий идеального и психического, идеального и информации, интерпретацию категории идеального в рамках проблемы «сознание и мозг» и проблемы искусственного интеллекта, наконец, вопросы, относящиеся к анализу структуры субъективной реальности, особенностей ее функционирования и ее статуса в системе связей материального мира.

Нет сомнения, что указанные основные планы проблемы идеального так или иначе взаимообусловлены, что разработка какого-либо из них влечет выходы в другие планы. Однако, к сожалению, в существующих исследованиях анализ ограничивается, как правило, в лучшем случае лишь общефилософским и каким-нибудь из остальных планов.

Задача же состоит в том, чтобы теоретически объединить в едином концептуальном поле все основные аспекты проблемы идеального и вместе с тем последовательно провести исходное определение идеального как субъективной реальности, в том числе и в ходе рассмотрения социально-культурного аспекта данной проблемы и анализа социальной диалектики материального и идеального.

1. ОТРАЖЕНИЕ, ПСИХИЧЕСКОЕ.

СОЗНАНИЕ. ИДЕАЛЬНОЕ

Непременным эмпирическим базисом категории идеального служат многообразные психические явления, которые описываются посредством обыденного языка и в терминах психологии. Поэтому тесная связь категорий психического и идеального не вызывает сомнений. Однако, как только мы пытаемся установить конкретные логические отношения между этими категориями, возникают немалые трудности. Они обусловлены недостаточной определенностью категории психического, тем, что в философских работах термин «психическое» употребляется в разных значениях.

Весьма часто «психическое» означает «сознание», «духовное», «субъективный образ» или даже употребляется как равнозначное «идеальному», что является данью традиции, идущей от тех времен, когда психология пребывала в лоне философии и еще не выделилась в самостоятельную науку. Подобное словоупотребление, конечно, в ряде случаев не мешает пониманию философского текста, но концептуальное соотнесение «психического» и «идеального» тогда утрачивает смысл.

Нередко «психическое» берется в значении «психического отражения» (куда включается и психическое отражение животных). Иногда оно выступает в качестве центральной категории психологии, посредством которой обозначается весь круг явлений, изучаемых и описываемых этой наукой. Тут категория «психического» употребляется в двух значениях — широком и узком. В первом случае под ним понимается всякое психическое явление, присущее психике как человека, так и животного, во втором — только психические явления человека.

Не вдаваясь в более подробное рассмотрение различных значений «психического», встречающихся в философской литературе, отметим, что, на наш взгляд, наиболее адекватным является употребление этого термина для обозначения центральной категории психологии. Другими словами, использование термина «психическое» в философских значениях вряд ли целесообразно, ибо он чаще всего лишь дублирует содержание таких философских понятий, как «сознание», «духовное», «субъективный образ», «чувственное отражение» и т.д. Пожалуй, только в одном случае уместно четкое употребление указанного термина в философском смысле — когда речь идет о «психическом отражении».

Заметим, что «психическое отражение» далеко не совпадает по объему с «психическим» как центральной категорией психологии (даже если оставить в стороне специфику философских и психологических понятий). Категория психического охватывает не только субъективные образы и состояния, но также действия и многообразные свойства индивида, которые не могут быть без натяжки подведены под категорию отражения, например темперамент, характер и др. Понятие же психического отражения фиксирует главным образом те отражательные акты, которые совершаются в форме субъективных образов и состояний (в отличие от актов отражения в неживых системах и в простейших биологических системах, а также в определенных звеньях сложных биологических и социальных систем, которые исключают наличие каких-либо ощущений или эмоциональных состояний).