Майкл Шермер - Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии

• Мы охотнее ищем причины негативных, чем позитивных событий. Например, войны подвергаются анализу в бесчисленных книгах и статьях, а литература о мире сравнительно скудна. Экономические спады и рынки с понижательной тенденцией провоцируют алармистов на поиски глубинных причин, тогда как медленный устойчивый экономический рост и долгосрочная повышательная тенденция не вызывают ничего, сравнимого с этим зудом все объяснять.

• Мы легче и быстрее замечаем в толпе злое лицо, чем счастливое [320].

• Страдания от боли воспринимаются острее, чем комфорт отсутствия боли. По словам философа Артура Шопенгауэра, «мы чувствуем боль, но не отсутствие боли» [321]. В отношении собственного тела почти всегда «отсутствие новостей — хорошая новость». Мы осознаем свои части тела, только когда что-то не в порядке, а боль можно почувствовать в большем числе мест, чем удовольствие. Существуют эрогенные зоны, отмечают Розин и Ройзман, но мы не выделяем зоны «мукогенные».

• У нас больше слов для описания физической боли (глубокая, сильная, ноющая, острая, тупая, жгучая, режущая, щемящая, колющая, рвущая, дергающая, стреляющая, колющая, пульсирующая, проникающая, непреходящая, отдающая и т. д.), чем для физического удовольствия (сильное, изысканное, утонченное, головокружительное, роскошное, сладостное и т. д.) [322].

• У нас больше когнитивных категорий и описательных выражений для отрицательных эмоций, чем для положительных [323]. Согласно меткому наблюдению Льва Толстого, записанному в 1875 г. и ставшему основой «принципа Анны Карениной»: «Все счастливые семьи счастливы одинаково; каждая несчастная семья несчастлива по-своему» [324].

• К провалу ведет больше путей, чем к успеху. Аристотель в «Никомаховой этике» подметил, что «хорошим человек может быть в одном смысле, а дурным — во многих». Трудно достичь совершенства, и путей к нему мало, но потерпеть поражение в погоне за совершенством можно многими путями, и путей, уклоняющихся от него, множество.

• Эмпатию легче вызывают негативные стимулы: люди более склонны идентифицировать себя со страдальцами и симпатизировать несчастным, чем тем, кто счастливее или обеспеченнее их [325]. В «Эмиле» (1762) Жан-Жак Руссо восклицает: «Не в природе человеческой ставить себя на место тех, кто более счастлив, чем мы, но лишь на место тех, кто более всего заслуживает жалости».

• Зло побеждает добро чаще, чем добро берет верх над злом. Русская пословица гласит, что ложка дегтя испортит бочку меда, но ложка меда не исправит бочку дегтя. В Индии представители высших каст будут считаться загрязненными, если отведают пищу, приготовленную людьми из низших каст; последние, однако, не повысят свой статус, съев пищу высших по касте [326].

• Уклон в сторону зла почти всегда круче, чем в сторону добра. Например, в экспериментах по обучению животных у крыс формировали конфликт между приближением и избеганием: когда они приближались к цели, их не только вознаграждали пищей, но и наказывали легким разрядом тока. Это привело к неопределенности выбора между достижением конца пути и его избеганием, и крысы стали метаться, бросаясь то к цели, то от нее. С помощью прибора, измеряющего силу их стремления к цели и от нее, психологи получили количественные данные о силе этого раздвоения. Как оказалось, по мере приближения к цели оба стремления усиливались, но тенденция к избеганию росла быстрее и имела более крутой график [327].

Приснопамятное правило расовой классификации по «одной капле крови» восходило к Code Noir, «Негритянскому кодексу» 1685 г., призванному гарантировать чистоту белой расы путем отсева полукровок, тогда как, отмечают Розин и Ройзман, «отсутствуют исторические свидетельства положительного эквивалента статута об „одной капле“ — то есть положения, согласно которому членство в расовой привилегированной группе приобреталось бы обладанием „одной каплей“ расово правильной крови» [328].

Добавив к шести названным непосредственным причинам один глубинный принципиальный элемент, мы постигнем, почему сосредоточиваемся на плохом, даже если дела бесспорно идут хорошо, и предпочитаем пессимистический и упаднический взгляд на историю. Этот глубинный элемент — эволюция.

Диспропорциональность восприятия хорошего и плохого имеет вескую причину: прогресс движется, главным образом, по нарастающей и небольшими шажками, а регресс часто происходит единовременно, одним катастрофическим обрушением. Например, все части сложного механизма или тела должны работать согласованно для его функционирования, но отказ одной части или системы может обернуться катастрофой для остальных частей и систем, когда механизм останавливается или организм умирает. Необходимо поддерживать стабильность общей системы, для чего мозг, управляющий системой, должен уделять главное внимание угрозам, способным уничтожить организм. Вы живете лишь до тех пор, пока все в вас работает, поэтому хорошие новости (скажем, что сердце благополучно качало кровь еще один день), остаются незамеченными, но несмертельное нарушение сердечной деятельности сосредоточивает мысли на этом единственном плохом событии. И это правильно. Очень многое может быстро развернуть ситуацию в опасном направлении, создав диспропорцию между жизнью и смертью.

Стивен Пинкер развивает это объяснение с точки зрения эволюции, отмечая, что в нашем эволюционном прошлом наблюдалась диспропорция выигрышей: для выживаемости последствия чрезмерной реакции на угрозу оказывались менее значимы, чем последствия недостаточной реакции. Поэтому мы склонны к гиперреакции, то есть к пессимизму. Пинкер решительно возлагает вину за развившийся у нас пессимизм на второй закон термодинамики, или энтропию. В нашем мире — особенно в мире, где у наших предков развивалась познавательная способность и эмоции, которые мы унаследовали, — энтропия диктует, что путей ухудшения ситуации больше, чем путей улучшения, поэтому наша современная психология настроена на мир, который в прошлом был опаснее, чем сегодня. «Второй закон термодинамики определяет конечную цель жизни, разума и стремлений человека — используя энергию и информацию, опрокинуть тенденцию энтропии и создать убежище благоприятного порядка», — отмечает Пинкер [329]. Непревзойденное объяснение энтропии можно увидеть на наклейках на бампер: «Дерьмо случается». За так называемыми злоключениями, всевозможными несчастными случаями, моровыми поветриями, голодом и болезнями не стоят целенаправленные силы — боги, демоны или ведьмы, насылающие проклятия, — просто энтропия идет своим путем. Бедность не требует объяснений, поскольку именно это вы получаете, если ничего не делаете; богатство нужно объяснить, чем и занимается экономика [330].