Алим Войцеховский - Тайны Луны

Вот текст некролога:

«Судьба распорядилась так, что людям, полетевшим на Луну ради мирного ее освоения, суждено упокоиться там в мире. Эти мужественные люди, Нил Армстронг и Эдвин Олдрин, знают, что у них нет никакой надежды. Но они знают также, что в их жертве заключена надежда для всего человечества. Оба они отдают свою жизнь ради одной из самых благородных целей, поставленных Перед собой человечеством: ради познания и поиска истины. Их оплакивают их семьи и друзья; их оплакивает их отечество; их оплакивают народы мира; их оплакивает сама родина Земля, рискнувшая направить двоих своих сыновей в неизведанную даль. Их экспедиция сплотила все народы мира в один единый народ; их жертва укрепит единство всех людей. В античную эпоху люди всматривались в небо, чтобы среди созвездий узреть образ своих героев. С тех пор изменилось немногое — разве что нашими героями стали люди из плоти и крови. За ними последуют другие и непременно найдут дорогу домой. Искания их будут не напрасны. Однако первыми были именно эти люди, и они останутся первыми в наших сердцах. Отныне все, кто ни устремлял бы взгляд к Луне, будут помнить, что крохотный уголок этого чуждого мира навсегда принадлежит человечеству».

«В тот счастливый для них день, 20 июля 1969 года, когда Армстронг и Олдрин разгуливали по Луне и к ним по радиосвязи обращался сам президент США, в столе Ричарда Никсона уже лежал заготовленный текст речи, которую он готовился произнести вскоре после сеанса «лунных переговоров», — пишет А. Волков. — В случае если астронавтов не удастся вернуть на борт «Аполлона», Никсон намерен был сказать, что оба этих героя «отдают свою жизнь ради одной из самых благородных целей: ради познания и поиска истины».

В составленной заранее программе мероприятий по случаю высадки людей на Луну вслед за скорбной речью президента значилось траурное богослужение.

В худшее верили не только Никсон… и его окружение. Худшего ожидал сам Эдвин Олдрин. Отправляясь в полет он полагал, что вероятность удачной посадки равна всего 50–60 процентам. Роковые ожидания подпитывали недавние трагедии. В 1967 году во время пожара на старте погиб экипаж «Аполлона-1», также состоявший из трех человек. В том же году в СССР при завершении программы полета на корабле «Союз-1» погиб летчик-космонавт Владимир Комаров.

Больше всего опасений у специалистов вызывал спускаемый аппарат, совершавший посадку на Луну. Когда летом 1968 года первый образец этого аппарата был доставлен на мыс Кеннеди из цехов концерна «Grumman Aerospace» специалисты схватились за голову.

При первых испытаниях этого хрупкого аппарата, обтянутого какой-то пленкой, оказалось, что все основные его элементы имеют серьезные, неустранимые неполадки. Количество дефектов превзошло ожидания самых больших пессимистов NASA.

Конечно, модель дорабатывали и улучшали, проводили испытания за испытаниями, и все же осталось немало вопросов. Кроме того, никакая проверка на полигоне не сравнится с тем, что предстояло пережить на Луне. Воссоздать экстремальные условия, царящие на этом небесном теле, не представлялось возможным ни в одной наземной лаборатории и даже на околоземной орбите. Астронавтов ждали абсолютный вакуум, резкие перепада температуры на несколько сотен градусов, жесткое космическое излучение, удары крохотных метеоритов, а также проникающая всюду лунная пыль.

…20 июля 1969 года в 18 часов 47 минут по среднеевропейскому времени спускаемый аппарат отстыковался от орбитального корабля и начал полет к поверхности Луны. В 21 час 05 минут аппарат стал заходить на посадку. Она была намечена в районе Моря Спокойствия. Прошло 103 часа после старта с мыса Кеннеди.

Через восемнадцать секунд Армстронг заглушил двигатель и выше на связь:

— Хьюстон, пункт прибытия — база Спокойствия. «Орел» совершил посадку.

В 21 час 17 минут раздался ответ из Центра управления полетом:

— Вас понял. Народ здесь просто посинел. Теперь мы хоть вздохнем спокойно.

Однако Армстронг и Олдрин меньше всего думали о покое. Затаив дыхание, они ждали дальнейших событий. Было непонятно, как среагирует поверхность Луны на появление аппарата весом в две с половиной тонны. Что, если его опоры провалятся в расселину или увязнут в лунной пыли? А если камень отскочит и пробьет бак с топливом? Как тогда взлететь с Луны?

Однако астронавты столкнулись совсем с иной нештатной ситуацией. Сразу после посадки они стали откачивать воздух из гелиевого бака; при этом гелий, охлажденный до —268 градусов Цельсия, проник в топливопровод. В нем образовалась пробка. Тем временем тепло остывающих двигателей разогревало топливо. Давление в заглушенном ледяной пробкой топливопроводе стало расти. Если бы он лопнул, топливо попало быв двигатель и тот взорвался бы — аппарат превратился в бомбу замедленного действия.

Прошло целых полчаса напряженного ожидания взрыва, пока не стало ясно, что беда миновала. Провод выдержал нагрузку. Восходящее Солнце растопило ледяную пробку.

Наконец астронавты стали готовиться к первой прогулке на Луну. Еще одна неожиданность! Облачившись в громоздкие скафандры и пристегнув рюкзаки, где находились системы жизнеобеспечения, они заметили новую промашку конструкторов. Кабина, напичканная приборами, была тесна для них. Люди в скафандрах чувствовали здесь себя как пресловутые слоны, загнанные в посудную лавку. Всюду торчали мониторы, кабели, тумблеры. Одно неловкое движение, и они что-нибудь сломали бы.

В 3 часа 39 минут по среднеевропейскому времени Армстронг и Олдрин открыли люк и покинули «Eagle» («Орел»). Что их там ждало?.. Миллиарды лет на поверхность Луны падали метеориты. Там нет атмосферы, поэтому ничто не сдерживает их полет. В любой момент бомба с неба может пробить лунный «челнок».

По расчетам ученых, если бы в его обшивке образовалась дыра диаметром до двадцати сантиметров, то в течение двух минут кислородная система еще могла бы поддержать нормальное давление. Этого времени хватило бы, чтобы подключить скафандры прямо к бортовой системе жизнеобеспечения, если, конечно, астронавты не получили бы травм в момент удара. Хуже было бы, если разбилось стекло иллюминатора. Обе эти ситуации отрабатывались при подготовке к полету.

Та же опасность могла ждать астронавтов на прогулке. Если бы метеорит — допустим крохотный камешек — попал в кого-то из них, то наверняка пробил бы скафандр. После разгерметизации можно было прожить всего две минуты. Этого времени не хватило бы, чтобы в неповоротливом скафандре добежать до «челнока», подняться по лестнице и протиснуться в узкий люк. У астронавта есть шанс на спасение, если только пробоина будет меньше трех миллиметров. В этом случае аварийная кислородная система скафандра проработает еще полчаса, поддерживая нормальное давление.