Майкл Уайт - Стивен Хокинг. Жизнь среди звезд

Учиться Стивену было скучно. Все задачи по физике и математике, которые задавали преподаватели, он решал без труда – и покатился по скользкой дорожке пренебрежения к учебе и умеренной радости от легких побед. Оксфордская система очень способствовала тому, чтобы студенты вроде Хокинга впадали в апатию. Еженедельное расписание предполагало несколько лекций и один семинар, на котором разбирали задачи, заданные на предыдущем семинаре. А в остальном студенты были предоставлены самим себе.

Мало того что на занятиях царила подобная вольница – система экзаменов тоже была совсем не строгой, и для студентов калибра Хокинга оставался огромный простор для всякого рода манипуляций. Значение имели только университетские экзамены, а не экзамены в колледже, а они проходили только в конце первого курса и на последнем курсе. Ученую степень присуждали исключительно по результатам выпускных экзаменов. Кроме того в начале каждого триместра проходили экзамены на уровне колледжа, целью которых было проверить, как студенты усвоили материал предыдущего триместра и как работали самостоятельно на каникулах. Эти экзамены назывались «collections», и оценки за них ставили свои же кураторы и преподаватели. Хокинг вспоминает:

В целом тогдашние оксфордские студенты отнюдь не были настроены трудиться. Модно было либо блестяще учиться безо всякого труда, либо смириться со своей ограниченностью и получить бакалаврский диплом «четвертой степени» – то есть без отличия, еле-еле натянув проходной балл. А прилежно учиться, чтобы получить диплом с отличием, считалось признаком «серости» – худший эпитет в оксфордском словаре . [11]

Хокинг знал, что относится к первой категории, и решил соответствовать образу. На первом курсе он ходил исключительно на лекции и семинары по математике и сдавал экзамены в колледже только по математике. Как охотно признает сегодня его куратор, курсы по физике в то время были не более чем повторением материала экзаменов второго уровня, и Хокингам нашего мира они были ни к чему.

В университете сложилась настоящая фольклорная традиция – корпус легенд о чудесных прозрениях Хокинга, точь-в-точь рассказы о юном Моцарте. Один из соучеников, вместе с Хокингом ходивший на семинар, вспоминает случай, который произвел на него сильное впечатление. Преподаватель задал им домашнее задание на следующий семинар. Решить задачи не смог никто, кроме Стивена. Преподаватель попросил у него задание, посмотрел и был глубоко потрясен изящным доказательством какой-то особенно сложной теоремы. Похвалив способного студента, он вернул ему работу. Хокинг взял листок, смял его в комок и зашвырнул в мусорную корзину в углу – причем в этом не было и намека на дерзость. Другой участник семинара потом заметил: «Если бы я сумел доказать эту теорему хотя бы за год, я бы сохранил записи!»

Рассказывают также, что однажды четверым участникам семинара задали на неделю несколько задач. Утром того дня, когда надо было сдавать решения, трое из четверых обнаружили, что Стивен уютно устроился в кресле в гостиной и читает фантастический роман.

– А что задачки, Стив? – спросил кто-то из соучеников.

– Я еще не смотрел, – отозвался Хокинг.

– Пора бы, – заметил его приятель. – Мы всю неделю ломали над ними голову и решили только одну.

Когда все собрались на семинар и в аудиторию вошел Хокинг, остальные спросили, что ему удалось решить.

– А, я успел сделать только девять, – сказал он.

Хокинг почти не вел конспектов, и учебников у него было мало. Дело в том, что он настолько опережал свое время, что не доверял многим стандартным учебникам. Рассказывают, как один из его преподавателей, младший научный сотрудник Патрик Сандарс, задал студентам несколько задач из учебника. На следующий семинар Хокинг пришел, не сделав домашнего задания. На вопрос, почему, он двадцать минут рассказывал об ошибках в учебнике.

Несмотря на разгильдяйское отношение к учебе, Хокинг умудрился не поссориться со своим куратором доктором Берманом. Иногда он даже заходил на чай к Берманам в дом на Бэнбери-роуд. Летом они устраивали пикники на лужайке за домом, ели клубнику и играли в крокет. Жена доктора Бермана Морин прониклась особенной симпатией к чудаковатому юному студенту, которого ее муж считал весьма способным физиком. Хокинг часто приходил к чаю заранее, чтобы посоветоваться с ней, какие хорошие книги стоит купить, и она держала его на строго интеллектуальной литературной диете в дополнение к трудам по физике, которые он иногда читал.

Недостаток прилежания вовсе не мешал Хокингу добиваться блестящих успехов в физике. В конце второго курса он, как отличник, был номинирован на университетскую награду по физике, на которую претендовали все другие студенты, изучавшие этот предмет. Он без малейших усилий получил первую премию – сертификат на 50 фунтов в знаменитый оксфордский книжный магазин «Блэкуэллз».

Оставаться на первых местах среди соучеников и дружить с доктором Берманом – это одно, но сражаться с непреодолимой скукой – совсем другое, и примерно в это время Стивен, вероятно, рисковал скатиться в депрессию. К счастью, на втором курсе у него появилось новое увлечение, которое помогло обрести своего рода стабильность. Стивен занялся греблей. Гребля в Оксфорде и Кембридже – традиция, уходящая в глубь веков. Гребцы упорно тренируются, участвуют в соревнованиях между колледжами, а каждый год проходят соревнования между университетами, на которых выявляют лучших из лучших.

Гребля – спорт, требующий изрядной физической подготовки, и гребцы относятся к тренировкам очень серьезно. Спортсмены выходят на воду при любой погоде, и в дождь, и в снег, разбивают утренний ледок зимой и потеют на солнцепеке летом. Гребля требует упорства и усердия, вот почему она так популярна в университете. Она служит прекрасным противовесом трудной напряженной учебе, по крайней мере, у некоторых студентов. А в случае Хокинга она стала чудесным лекарством, позволявшим не окостенеть от скуки, которую навевал на него весь оксфордский уклад.

Поскольку гребля – силовой вид спорта, гребец должен быть достаточно крепко сложен, чтобы двигать лодку по воде, а Хокинг атлетизмом не отличался, однако в каждом экипаже есть один незаменимый человек – так называемый рулевой.

На эту роль Стивен подходил идеально. Он мало весил, поэтому не перегружал лодку, обладал громким голосом и обожал выкрикивать команды так, чтобы слышно было всем и каждому, а кроме того был дисциплинированным и не пропускал тренировок. Тренировал его Норман Дикс, уже несколько десятков лет проработавший в гребном клубе университетского колледжа. Он вспоминает, что из Хокинга получился неплохой рулевой, однако он почему-то никогда не стремился, чтобы его восьмерка заняла первое место, довольствуясь вторым. Тренер подозревал, что первое место пугало Хокинга, поскольку тогда пришлось бы относиться к делу слишком серьезно, и вся затея лишилась бы всякой привлекательности.