Игорь Текалов - Золото сечи [СИ]

— А ну-ка, распечатывай! — приказал седой.

Игнат подошёл к другой телеге сзади, откинул сено. Ближний бочонок смолой запечатан не был. Вынув саблю, Игнат поддел крышку бочонка, легко снял её левой рукой и положил рядом. Вернув саблю в ножны, он наклонил бочонок, чтобы стало видно, что там внутри.

Внутри белело нарезанное крупными ломтями, пересыпанное солью и плотно уложенное сало — всё, что осталось от взятых с собой в дорогу съестных припасов.

— Возьми бочонок для своих казаков, нашего сала отведать! — предложил Игнат.

— Запечатанные открывай!

— Да чего их открывать? Не гостеприимный ты что-то.

— Смотря для кого. Ты сперва сделай что говорю!

Игнат накрыл крышкой бочонок с салом, но другие вскрывать не торопился. Трое дончаков спешились, и направились к телегам с явным намерением исполнить приказ своего атамана. Один запрыгнул в телегу, чтоб было удобнее, другие решили открывать стоя на земле. Ловко орудуя ножами, они принялись очищать от смолы места заливки по краям крышек. Нервы лежавших в телегах запорожцев с пистолетами под боком напряглись до предела в ожидании команды. Но Игнат молчал. "Что делать? — судорожно соображал он. — Если увидят казну — придётся их всех убить. Но их больше. Неожиданностью можно выиграть пару жизней и сравнять счёт, но всё равно нас всех перебьют: у тех, кто сверху — позиция лучше. Ватага Болячего не могла далеко уйти, они должны выстрелы услышать. А если потянуть время? Попытаться с ними договориться… Договориться? Что можно предложить взамен такого куша? Ничего! Потеряем время — ватага Болячего далеко уйдёт. Жаль, ружьё у седла оставил"…

Первым получилось вскрыть тому, что залез в телегу. Крышка бочонка поддалась, и вскрывавший издал удивлённо-восхищённый возглас:

— Золото?!

Он зачерпнул обеими руками большую горсть золотых монет и зачарованно любовался ими, не в состоянии высыпать обратно.

— Золото… — эхом прокатилось среди дончаков.

— Бах! — раздался выстрел Игната, и седой повалился с лошади.

— Бах! Бах! — грянули выстрелы из телег, и двое вскрывавших бочонки упали.

Монеты, как песок, посыпались между пальцев повалившегося простреленной грудью на бочонок, но так и не разжавшего рук, казака. Залитые его кровью, они стали похожи не на золото, а на какие-то красные кругляшки.

— Бах! — выплюнул окутанную пламенем и дымом пулю пистолет в лицо третьему, забрызгав его мозгами круп стоявшей сзади лошади.

От испуга та отпрянула в сторону, прямо на стоявшего рядом коня, и столкнула его воду. Хаос и толчея моментально воцарились на тонкой полоске суши вокруг озера. Опомнившиеся после первых секунд боя дончаки, стреляли теперь и сверху, с обрыва, и с лошадей в низине. Находившиеся у потухшего костра запорожцы отвечали им с другой стороны озера.

Игнат нырнул под телегу, перевернулся на спину и принялся заряжать пистолет. Тёплые липкие капли упали на его руку — кровь изрубленного 21 саблями в подводе стекала по бочонкам с драгоценностями и просачивалась между досок.

Неожиданно выстрелы прекратились. Игнат повернул голову и взглянул на противоположный берег. Там, за поднятой пылью, и мелькающими ногами лошадей, он увидел троих своих друзей лежащими в неестественных для живых людей позах.

— Один под бричку спрятался! — донёсся до Игната уже знакомый голос широколицего усача.

По топоту копыт и выкрикам он понял, что к озеру спустились все казаки, но посчитать, сколько их осталось после перестрелки, было сложно. Наконец, Игнату удалось зарядить пистолет. Он взял его в правую руку, левой достал из потайного кармашка жупана маленький пистоль.

— Щёлк! — раздался короткий звук нагайки…

Лошадь фыркнула и потянула телегу вперёд… "Как лягушка в кругу цапель", — подумал о себе Игнат, вмиг оказавшись без последней защиты. Он лежал на спине с двумя пистолетами, упёршись локтями в землю, а вокруг, чуть не наступая ему на голову, топтались кони донских казаков.

— Бросай пистолеты! — крикнул кто-то.

Игнат разжал пальцы, пистолеты выпали. Он потянулся вперёд и сел, обхватив колени, но тут же получил удар, точнее — толчок подошвой сапога в ухо, от которого повалился набок. Следующий удар пришёлся прямо в лицо, и на толчок он был уже не похож. В глазах всё поплыло…

Очнулся Игнат со связанными спереди руками, полулёжа на бочонках в телеге. Рядом лежал Дмитро Неваляха с голым торсом, обмотанным его же белой рубахой. Глаза его были закрыты, а на правом боку расплылось огромное красное пятно от пропитавшей повязку крови. Не понятно было — без сознания ли он, или в сознании.

— Та на чёрта они ним сдалися?! — услышал Игнат чей-то гнусавый голос.

— Может ещё и мертвецов ихних хоронить будем?

— Скажу хоронить — будешь хоронить! — ответил знакомый бас черноусого.

— Ты покамест не атаман! И богатство делить на всех поровну будем!

Игнат осмотрелся вокруг. Дончаков осталось в живых трое. Теперь все они были не на конях. Говорившие стояли у соседней подводы и складывали на неё оружие убитых. Третий был дальше, метрах в двадцати. Он наклонился к одному из своих лежавших на земле собратьев, по всей видимости — скатившемуся со склона, взял у того из рук винтовку, встал, повернулся и, похоже, хотел что-то сказать…

— Бах! Ба-Бах! — прогремели в этот момент выстрелы.

Ватажники Болячего, загодя спешившись, тихо подкрались, выстроились в ряд над обрывом, спокойно прицелились в положении для стрельбы с колен из ружей, и дали почти одновременный залп. Все трое дончаков упали замертво. Неваляха оказался в сознании.

— Рана серьёзная, — шепнул Болячий на ухо Игнату, разрезая кинжалом связывающую руки верёвку. — Нужно в селение молодого везти!

— Сперва казну спрятать нужно! Вы место нашли?

— Не успели. Услышали выстрелы — и назад.

— Грузите наших на телеги!

— А с остальными покойниками что делать?

Игнат размял затёкшие руки со следами от верёвки, и спрыгнули с телеги. Болячий последовал за ним.

— Ничего не делать. Не до них сейчас. Оружие только, что те собрать не успели, дособирайте, чтоб ничего не осталось. И коней их заберём, пусть дончаки думают, что их дозор татары перебили — те коней и оружие всегда с собой забирают.

— Куда же нам столько коней? Ты сказал — нам здесь где-то недалече поселиться придётся… Если дозор из местных казаков был, в любом здешнем селе коней сразу узнают.

— Нельзя их коней на волю отпускать — домой прийти могут. Тогда дончаки точно догадаются, что это мы их дозор перебили.

— Так куда же их тогда? Забивать — долго, да и забитых найдут, по жаре они быстро вонять начнут, запах ветром далеко разносить будет.

— Оставь двоих казаков… Один не справится… Пусть они всех коней, что без хозяев остались, в один табун собирают и гонят их до Кальмиусского шляха по тем же следам, что мы сюда шли.