Дэвид Кушнер - В угоне. Подлинная история GTA

Пресса жадно слопала его хомяка. В эфире национального телевидения Томпсон грозно предупреждал ведущего «Today Show» Мэтта Лауэра, что стрельба в Падьюке – не последний подобный случай. Спустя неделю случилась стрельба в школе Колумбина, что сделало Томпсона еще более желанным гостем СМИ.

Едва стрельба стихла, адвокат набрал номер управления шерифа неподалеку от Колумбины.

– После моих исследований случая в Падьюке, – заявил он, – у меня есть причины полагать, что стрельба в школах – и, возможно, ваш случай тоже, – является результатом увлечения подростков жестокими забавами и видеоиграми с применением насилия, которые и учат детей убивать.

На следующий день газеты взорвались новостями, что малолетних стрелков Эрика Харриса и Дилана Клеболда вдохновила на преступление игра «Doom», которая была найдена у обоих дома.

Дагу Левенштейну, бессменному руководителю Интерактивной ассоциации производителей программного обеспечения (IDSA), Томпсон нанес сокрушительный удар. Со времен слушаний 1993 года по «Mortal Kombat» Дагу успешно удавалось сдерживать натиск политиков и не допускать насильственного регулирования отрасли. В прошлом Левенштейн был журналистом, и первая поправка, по его словам, «была у него в крови» со времен работы в школьной газете. Он верил, что она защищает как марширующих в Скоки нацистов, так и разработчиков, выпускающих жестокие видеоигры. «Это суть открытого самовыражения, – утверждал он. – Нельзя поступаться свободой слова».

Вежливый, интеллигентный, лысеющий Левенштейн, одетый в дорогой костюм, являл собой благочинное взрослое лицо индустрии, которая все еще считалась детской. Но его прошлые успехи в Вашингтоне вызвали побочный эффект: со времен слушаний Либермана индустрия плыла по течению, обходясь собственной системой рейтингов ESRB и держась особняком в ходе культурных баталий. «Трагедия в Колумбине полностью все изменила, – вспоминал Левенштейн позднее. – Внезапно мы снова оказались в самом начале; худшие стереотипы об играх не только возродились, они подтвердились. По сути, мы никогда не ввязывались в драку, а теперь пришлось воевать насмерть».

Левенштейн абсолютно четко понимал, что грядет федеральный закон о регулировании содержания видеоигр. Естественно, Либерман после событий в Колумбине призвал как следует прижать индустрию развлекательных программ. Вскоре президент Клинтон прислушался к нему и приказал провести федеральное расследование рейтингов игр и их продвижения. Впрочем, для Левенштейна дело было не только в играх. «Если принять за правило, что изображение насилия должно регулироваться и запрещаться точно так же, как непристойные сцены, – пытался втолковать он, – это открывает дорогу самой масштабной и агрессивной государственной цензуре в истории нашей страны».

Но когда по телевидению снова замелькал Томпсон, Левенштейн почувствовал, что проигрывает битву на самом важном поле – в средствах массовой информации. Спустя всего неделю после событий в Колумбине. Левенштейну пришлось оправдываться в программе «60 минут», где ему устроили настоящий допрос в рамках сюжета про жестокие игры. Затем в передаче показали историю происшествия в Падьюке, и наконец появился новоиспеченный противник Левенштейна: Джек Томпсон, который сидел рядом с Майком Брином, адвокатом жертв событий в Падьюке.

Благодаря самой популярной американской новостной программе аккуратно причесанный Томпсон получил огромнейшую аудиторию. Для него это был шанс вывести свою культурную войну на новый уровень, сообщить всем геймерам, что они под прицелом.

– Что вы ответите критикам, которые считают, будто это скороспелый иск против людей с очень глубокими карманами? – поинтересовался в заключение Эд Брэдли.

– Пусть берегут головы, – ответил Брин.

– И свои бумажники, – добавил Томпсон.

Город на грани коллапса, закон и порядок больше ничего не значат. Люди сходят с ума от музыки и полулегальных препаратов. Гигантская корпорация контролирует все аспекты общества, от развлечений до трансплантации органов… Скоро все выйдет из-под контроля.

– Отвали от меня! – кричит полуодетый мужчина в клетке, пытаясь снять сбрую со своей шеи.

– Заткнись, урод! – орет его хозяин, обезьяна с сигарой, затягивая ошейник.

Сцена будто прямиком из «Планеты обезьян», но дело происходит не в кино. Все это можно наблюдать своими глазами в конференц-центре Лос-Анджелеса. Бледные молодые люди толкаются, чтобы сфотографировать девушек в кожаных бикини, сидящих в клетках. Репортер с панковской прической берет интервью у актера, одетого гориллой.

– Мне всегда нравилось охотиться на людей, – объясняет горилла, пока симпатичный раб перебирает ей шерсть. – Обожаю гоняться за ними по полям!

Реклама новой игры по «Планете обезьян» была одним из многих шоу на «Electronic Entertainment Expo», или «E3» – ежегодной выставке видеоигр, больше напоминающей карнавал. В мае 1999-го сюда на три дня отправились более семидесяти тысяч красноглазых геймеров, чтобы полюбоваться на самые новые и крутые игры. Почти две тысячи программ от четырехсот компаний мелькали на гигантских экранах стендов, похожих на голливудские декорации.

Лейблы не жалели денег, чтобы завлечь посетителей и превзойти друг друга. Геймеры заходили в огромный стенд «Electronic Arts» посмотреть, как Даймонд Даллас Пейдж и Стинг швыряют друг друга на ринг, рекламируя новую игру «World Championship Wrestling». Юная звезда новых «Звездных войн: Эпизод 1» продвигала сопутствующую игру. Казалось, организаторы согнали на стенды всех стриптизерш Лос-Анджелеса. Не обошлось и без увешанной оружием Лары Крофт. Даже Дэвид Боуи, среди прочих знаменитостей продвигавший игру на «E3», признался, что является ее фанатом: «Конечно, я играю в „Tomb Raider“. Как и любой живой мужчина, я влюблен в Лару».

Видеоигры стали сексуальными, и производители программ вместе со знаменитостями мечтали на этом заработать. Притяжение новых технологий электризовало воздух. Интернет рос как на дрожжах, Уолл-стрит находилась на подъеме, мыльный пузырь сетевых компаний породил легионы молодых миллионеров. Состояние одного только Билла Гейтса превысило 100 миллиардов долларов. Видеоигры превратились в самый быстрорастущий сегмент развлекательной индустрии. За последние три года отрасль распухла на поразительные 64 процента, общая стоимость продаж превысила 7 миллиардов долларов только в Соединенных Штатах и превзошла доходы самых кассовых фильмов.

Но, несмотря на бурный рост продаж, каждый участник выставки знал: никогда еще положение компьютерных программ не было столь шатким. Прошло меньше месяца после событий в Колумбине, и видеоигры находились под прицелом поборников морали. Крестовый поход Томпсона достиг Капитолийского холма, где сенатор Сэм Браунбек назначил соотвтетствующие слушания в Торговом комитете Сената. «Игрок не просто становится свидетелем насилия, он принимает в процессе активное участие, – отмечал он – Чем больше убиваешь, тем выше счет». Власти уже приняли поправку в закон о подростковой преступности насчет продажи жестоких игр детям.