Марк Форсайт - Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу

И вот тут встает ребром щекотливый вопрос, который я все это время пытался обойти. Какова была вероятность поймать в салуне пулю? Ответ простой и четкий: неизвестно. Можно точно сказать, что шаблонные голливудские сцены, в которых за вечер пристреливают по паре человек под невозмутимое бренчание фортепиано, — это явное преувеличение (кстати, фортепиано — большие, тяжелые и трудно транспортируемые — водились только в двухбитных салунах, а механические пианолы появились не раньше 1880-х годов). Но не будем обижать Голливуд. В конце концов, августейшие особы тоже не все сплошь головорезы, как пытался уверить нас Шекспир. Будь в жизни все такими же кровожадными, как в драме, мир давно бы обезлюдел.

Беда для историка в том, что на Диком Западе по определению отсутствовала отчетность и протоколы. Эпоха Дикого Запада началась с погони за богатством, которое сулили новые земли, и закончилась пришествием на эти земли закона, порядка и коронерских записей.

Остаются байки и исторические анекдоты. Да, в салунах убивали. Дикий Билл Хикок, Джек Макколл, Боб Форд, Джон Уэсли Хардин и многие другие выдающиеся личности погибли от пули в салуне. Но ведь и салунов с их завсегдатаями тоже было не перечесть. Никто не пишет о мирных вечерах, когда каждый пропустил по стакану и ничего не произошло. Гораздо интереснее писать об убийствах, потому что убийства увлекательнее и про них захотят читать. И здесь возникает проблема. Дикий Запад романтизировали еще в период его существования. Судья Рой Бин стал знаменитостью при жизни. Этот подлец, убийца, домашний тиран и китаефоб умер богачом, сколотив состояние за счет сотен людей, которые приезжали на него поглазеть и были готовы платить за пойло втридорога, лишь бы затем хвастаться, что видели прославленного «мистера закон и порядок к западу от Пекоса». Меткие стрелки тоже становились знаменитостями. И Буффало Билл, и Энни Оукли с Сидящим Быком посещали Англию, где были представлены королеве Виктории.

В салун, разумеется, приходили при оружии. Это было абсолютно в порядке вещей, хотя, наверное, и внушало бы опасения любому, кто к подобному не привык. За оружие хватались и даже иногда стреляли, но совсем не обязательно со злым умыслом. Хорас Грили, один из самых спокойных бытописателей западного салуна, отмечал, что посетители, «напившись, имели обыкновение беспорядочно палить из револьверов — иногда друг в друга, иногда куда придется».

Не исключено, что здесь больше правды, чем может показаться на беглый взгляд. Возьмем, например, вот такое описание ковбойского салуна, где посетители забавы ради стреляют по лампам:

«Клондайк» был <���…> самым популярным местом в поселке, в нем были самые большие зеркала и самые большие подвесные керосиновые лампы — чтобы ковбои могли всласть потешиться, когда разгуляются. Владелец «Клондайка» закупал лампы крупными партиями, а ламповые стекла так и вовсе бочками.

Повсеместное использование оружия на Диком Западе приводит нас в замешательство — как наша манера зависать в смартфоне привела бы в замешательство ковбоя 1860-х, попади он чудом в лондонский паб 2017 года. Оружие, несомненно, применяли для убийства, если в том была потребность, но с таким же успехом из него палили по лампам или любым другим мишеням. Заезжих путешественников это пугало и щекотало нервы, возможно, именно поэтому ковбои любили брать их на мушку и заставлять пить, плясать или на что еще фантазии хватит. Однако наличие оружия означало, что исход любой стычки будет смертельным. Наверное, потому стычки и вспыхивали реже. Вот как замечательно объяснял это явление один ковбой:

Я никогда не ввязывался в драки, когда был пьян. Только на трезвую голову, понимая, что делаю. Потому что пьяный я всегда был такой счастливый. Я всех любил, и мне казалось, что меня тоже все любят.

И тут мы переходим от смерти к сексу.

Приличные женщины в салун не заглядывали никогда. Встречаются отдельные байки о женщинах-салунщицах вроде Громилы Кейт Лоу, которая вроде бы застрелила пятерых (в том числе двух своих мужей), но это диковинные исключения из правила. Зато здесь водились салунные девицы — они занимали положение где-то между приличными дамами и продажными, но к какому полюсу были ближе, сложно сказать. Они подсаживались поболтать. Они с готовностью держали посетителя за руку, слушали жалобы на жизнь и говорили разные утешительные слова, проливая бальзам на душу одинокого зверолова — лишь бы он не забывал угощать собеседницу. Угощение ей приносили не настоящее: холодный чай, замаскированный под виски, да и утешение наверняка было такое же фальшивое. Но важно понимать, что проституцией салунные девицы не занимались. Или не обязательно занимались (грань провести было трудновато даже в те времена, не то что полтора столетия спустя).

Женщины на Диком Западе были редкостью. Они ценились на вес золота и знали об этом. Зачем торговать собой, если можно спокойно зашибать по десять долларов в неделю обычной болтовней? Циник скажет, что одинокому мужчине нужен секс; романтик скажет, что предпочтет шитое белыми нитками женское сочувствие и участие — лишь бы оно выглядело искренним и не отдавало холодным чаем. Это один из немногих известных науке случаев, когда романтик оказывается прав. Будь я любителем строить гипотезы, я бы провел параллель: фальшивые двухэтажные фасады, фальшивый виски, фальшивые ласки. При этом на задворках вполне мог размещаться настоящий бордель.

Сентиментальные они были ребята, эти покорители запада. Если других развлечений не подворачивалось, вечер завершался общим пением. Среди самых любимых были песни о матери. Матери — как взрывы и картины пуантилистов — прекраснее всего видятся издалека, а переселенцы отдалялись от родных мест основательно. Обязательным номером на таких спевках была обожаемая ковбоями «Лучший друг ковбоя — мама»:

А иногда затягивали и что-нибудь менее душещипательное, вроде «был бы виски океаном, я бы уткой в нем нырял».

Ни продолжительность попойки, ни степень опьянения, в принципе, ничем не ограничивались. Лошадь трезвая, до дома, наверное, довезет. А если вы забудете про лошадь или не сумеете вскарабкаться в седло, кто-нибудь ее отвяжет и отпустит брести домой. То есть можно пить сколько влезет. Преград не было никаких — а иногда и преграды не помогали. Давайте напоследок воспользуемся редким для той поры женским взглядом на салунных пьянчуг. А если точнее, на калифорнийских старателей в Рождество 1851 года: