Почему православному христианину нельзя быть экуменистом-архимандрит Серафим(Алексиев),архимандрит Сергий(Язаджиев)

Такое «разнообразие в учении», называемое в экуменических средах «плюрализмом», ныне особенно отстаивается ВСЦ, охватывающим много исповеданий и сект. Такой плюрализм будто бы взаимно обогащает участников экуменического движения. Каждый может, прислушиваясь к другим, узнать что-нибудь, «обогатить» свою традицию чужой, дополнить свою веру элементами, сохраненными в другом исповедании, которое якобы несет в себе иное церковное предание. Бывший глава отдела «Вера и устройство» Лука Фишер даже осмеливался утверждать, что, несмотря на возможную опасность, «разнообразие законно и даже необходимо» 41.

Что это значит со строго православной точки зрения, согласно которой есть лишь одна истинная Богооткровенная вера (Еф. 4,5), одно истинное святое Предание (2 Фес. 2, 15) и одна Церковь (Мф. 16, 18)? Плюрализм, допускаемый и даже одобряемый экуменизмом,— не что иное, как превращение Божественной истины из абсолютной в нечто относительное. Ибо как могут не быть относительными истины веры, если разные вероисповедные традиции, часто противоречащие друг другу и взаимоисключающие, в равной мере считаются носительницами некоей «истины»?! Релятивизация истины — вот основная теория «ветвей»!

Как верно утверждает Ведерников, «эта теория ветвей соблазнительна уже потому, что уравнивает истину с заблуждением и в то же время рисует обманчивую перспективу создания новой экуменической церкви, в которой должны объединиться все существующие христианские исповедания, не теряя присущих им ценностей. Такая перспектива не только обманчива, но и опасна для христиан, потому что отвлекает их от подлинной Церкви, основанной Спасителем, внушает мысль о нереальности этой Церкви и превращает нашу религию из действительного онтологического сочетания с Богом в пустое настроение, с которым легко пойти на любые компромиссы в вере и в жизни» 42.

Назойливо распространяемая в экуменической среде идея плюрализма все больше овладевает умами, и ею увлекаются даже некоторые католические богословы. Например, по мнению бельгийского кардинала Суененса, «церковь была создана по образу Троицы, Которая есть Едино в Трех и Три во Едином. Это значит, что в множественности есть единство, и есть множественность в единстве... Поэтому следует говорить об единстве как о множественном единстве».

Пример со Св. Троицей в отношении к нынешнему «церковному» плюрализму, т. е. к догматическим разногласиям разных религиозных общностей,— несостоятелен, богопротивен и кощунственен, потому что т. н. «церкви» суть лжецеркви в сравнении с единой и единственной, основанной Господом Иисусом Христом Церковью и не могут составлять единое с нею. В Св. Троице все — Истина: Истина — Бог Отец (Иер. 10, 10), Истина — Сын Божий (Ин. 14, 6), Истина — Дух Святой (1 Ин. 5, 6). Истина делает Св. Троицу единою (1 Ин. 5, 7). Истина должна сплотить церкви, если они хотят быть едино, ибо Истина не может сочетаться с заблуждением. Это и упустил из виду кардинал Суененс.

Приняв единогласно 15 предложений об «единстве веры и богословском плюрализме», богословская комиссия Ватикана ввела в официальную доктрину католической церкви «право на разные подходы к исключительной тайне Христа»,— право, которое в принципе было признано уже II Ватиканским Собором в Декрете об экуменизме (III, § 17), и в Декрете о миссионерской работе Церкви (III, § 22) 44. Из этих предложений, которые адекватны позиции экуменизма, следует, что «вера одна, но выражения ее бывают многообразны. Это многообразие не требует подтверждения. Оно есть факт, вытекающий из самой потребности воплощения христианской веры в разных культурах» 45.

Но разве можно оправдывать еретические формулировки тайны Христовой многообразием культур, как будто тайна веры обусловлена человеческими культурами, а не сверхразумной, не зависимой от них небесной данностью и Божественным откровением, которому культура и разум должны подчиняться (2 Кор. 10, 5)?!

Во времена св. Иринея Лионского Церковь была уже распространена от Востока до Запада и церковное учение проповедовалось среди народов с отличной друг от друга культурой и психологией. Если следовать экуменической установке, то надлежало бы ожидать, что уже тогда эти культуры наложили свой отпечаток на тайну Христа и придали «плюрализм» вере. Однако ничего подобного не было. Наоборот, как свидетельствует лионский святитель: «Церковь, хотя и рассеяна по всей вселенной до крайних пределов земли, получила от апостолов и от их учеников веру... Церковь живет как бы в одном доме: старательно сохраняет эту проповедь и веру и верует единодушно, как бы имея одну душу и одно сердце, и согласно с этим проповедует, учит и преподает, как бы имея одни уста. И хотя языки в мире не одинаковы, но сила Предания одна и та же. Церкви, основанные в германских странах, не по-своему уверовали и проповедуют веру; ни церкви в Иверии, ни у кельтов, ни на Востоке, ни в Египте, ни в Ливии, ни Церкви, основанные в средних землях. Но как солнце — это Божие создание, одно и то же во всем мире, так и проповедь истины повсюду светит и освещает всех людей, желающих достигнуть до познания Истины» 46.

Итак, ясно, что не культуры изменили выражение тайны Христа и вместе с тем — истину о Нем, а отдельные еретики, вдохновляемые врагом Церкви — диаволом, каковы Арий, Несторий, Македоний, Евтихий и пр. Сегодня, однако, экуменизм стал переносить вину с ересиархов на культуры, чтобы оправдать возникшие среди христиан разделения и расколы как нечто якобы законное и чуть ли не необходимое.

Нелицеприятному православному сознанию понятно, что Церковь не может существовать в расколах. Считать Церковь разделенной величиной, все равно что отрицать ее, ибо «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет» (Мф. 12, 25). Как же могла бы Церковь устоять против адовых врат, выдумывающих заблуждения и внушающих разделения (Лк. 22, 31), если бы она была не едина в вере, если бы утратила свое единство и жила бы ныне только в расколах? С утратой своего единства в правой вере Церковь теряет и свое Божественное предназначение — быть Христовой Церковью — «столпом и утверждением истины» (1 Тим. 3, 15).

Б) ЦЕРКОВЬ —ЕДИНАЯ.

АНГЛИКАНСКИЙ ПРИНЦИП ВСЕОХВАТНОСТИ

Что означает «единая Церковь»? Поскольку Церковь есть мистическое тело Христово, в котором хранятся сокровища благодати и истины (Кол. 2, 3; Ин. 1, 17), то единая Церковь, возглавляемая единым Главою, означает: «Един Господь, едина вера» (Еф. 4, 5), едина Истина.

Если бы Церковь была разделена, то пришлось бы допустить абсурд, будто ее Глава Господь Иисус Христос «разделился» (1 Кор. 1, 13). Ибо разве можно утверждать вместе с Виссерт-Хуфтом, будто «Иисус Христос пребывает во всех церквах, несмотря на реально существующие различия между ними», не приняв кощунственную нелепость, что Христос разделился и внушает тут одно, там — другое, а в третьем месте — нечто прямо противоположное предыдущему?! Если же согласиться, будто Христос разделился и противоречит Сам Себе, то придется сделать богохульный вывод, что Ему нельзя верить, когда Он говорит: «Аз есмь Истина» (Ин. 14, 6), ибо,как прекрасно выразился Константинопольский Патриарх Иеремия II, «истина истине не противоборствует» 47.