Марина Арзаканян - История Франции

Одни предпочли Филиппа Валуа потому, что не хотели отдавать корону английскому королю и перечеркнуть таким образом результаты векового противостояния Капетингов и Плантагенетов. Других не устраивал решительный нрав Эдуарда III. Опираясь на ресурсы централизованного английского королевства, он мог бы править еще более жестко, чем его дед Филипп IV. Утверждение Валуа как новой династии (точнее, боковой ветви Капетингов) создавало прецедент — корону нельзя было наследовать через родство по женской линии. Через несколько десятилетий, отвергая притязания как Эдуарда III, так и Карла Наваррского — внука Людовика X, сына Жанны Наваррской, ученые-правоведы обнаружат старую норму Салической правды, гласившую, что земля не наследуется по женской линии, и принцип «негоже лилиям прясть» обретет силу фундаментального закона, определяющего порядок престолонаследия исключительно по мужской линии.

Сразу же после коронации в Реймсе к Филиппу VI обратился за помощью граф Фландрии. Новое восстание фландрских горожан и крестьян изгнало его из страны под защиту своего сюзерена — французского короля. Филипп Валуа, кичившийся рыцарским кодексом поведения, не мог не выполнить своего долга образцового сеньора. Экспедиция во Фландрию была обставлена с большой помпезностью и представлена как «священная война», поскольку восставшие нарушили свою святую клятву подданства и, следовательно, являлись святотатцами. Поэтому новый король взял в поход орифламу (боевую священную хоругвь), хранящуюся в Сен-Дени и выносимую оттуда только в случае «священной войны». Первую политическую акцию Филиппа Валуа поддержали почти все его вассалы, ведь речь шла о мятеже простолюдинов, о восстановлении престижа феодальных ценностей, рыцарства, о реванше за «Битву шпор». Отплатой явилась битва при Касселе (1328), когда повстанцы были наголову разбиты рыцарской конницей во главе с королем.

Этот успех «рыцарской идеи» в самом начале правления династии Валуа надолго определил политический стиль французских королей, а также их взгляды на ведение войн. В дальнейшем за это пришлось дорого заплатить. Но пока успех был полным. Даже Эдуард III принес личный оммаж своему сопернику за Гиень.

Однако некоторая спорность прав Валуа и наличие потенциального претендента на престол провоцировали крупных феодалов на то, чтобы в конфликтных ситуациях апеллировать к английскому королю. Например, граф Роберт Артуа, приложивший много сил для прихода к власти новой династии, в дальнейшем оказался разочарованным, поскольку ему не удалось завладеть своим графством, и бежал в Англию. В Бретани столкнулись две группировки, претендующие на власть в этом герцогстве. Пенть-евры опирались на поддержку Филиппа VI, а их враги Монфоры— на поддержку Эдуарда III. Так логика феодальных конфликтов подталкивала королей к войне.

Возобновился и давний спор за Гиень. Верховные права сюзерена были у французского короля, и логика территориального объединения требовала расширения его прав в этом вассальном герцогстве. Но местная знать предпочитала власть английского короля, как более далекого и потому менее склонного к нарушению ее вольностей. К тому же экономически эта область была ориентирована на Англию, куда по морю отправлялись соль и красители, а также знаменитые бордоские вина, ставшие в XIV в. важным продуктом престижного потребления английской элиты.

Еще более тесно оказалась интегрирована с Англией Фландрия: ее многолюдные города, центры экспортного сукноделия, давно уже работали на привозной английской шерсти. Любое нарушение торговых связей приводило к экономическому кризису, выбрасывавшему на дороги Фландрии тысячи безработных ткачей и красильщиков. Проанглийские симпатии во Фландрии особенно возросли после битвы при Касселе.

Но это столкновение королей, изначально имевшее логику феодального конфликта, перешло в военное противостояние европейского масштаба. Оно затронуло Арагон и Португалию, ряд имперских земель, выступивших на стороне Англии, Кастилию и Шотландию — союзников Франции. В этой войне, если применять к ней современные мерки, материальный перевес, несомненно, был на стороне Франции. Ее население в ту пору могло достигать 20 млн жителей (в одном Париже, по данным кадастра 1328 г., проживало около 250 тыс. человек). В то же время в Англии и недавно завоеванном Уэльсе насчитывалось не более двух миллионов жителей. Однако размеры армий изначально были невелики (по нескольку тысяч человек), и многое зависело от выучки отрядов. Здесь перевес был на стороне Эдуарда III. Он заключался в превосходных качествах английской пехоты — лучников, завербованных из свободных крестьян -йоменов.

Начальный этап Столетней войны. Чувствуя себя более сильным, Эдуард III в 1337 г. послал вызов Филиппу Валуа. Так началась Столетняя война (1337—1453). Воспользовавшись восстанием, вспыхнувшим в Генте, английский король по просьбе его вождя Якоба Ван Артевелде высадился во Фландрии. Французский флот попытался блокировать английские корабли у берегов Фландрии, у Слейса (или, как его называли по-французски, Эклюза). 24 июня 1340 г. весь французский флот был уничтожен, потери при этом были огромны. «Рыба в Ла-Манше говорит теперь по-французски», — заявляли англичане. Отныне Филипп VI лишился флота, созданного десятилетними усилиями, и не располагал более средствами помешать высадке англичан во Франции.

В 1346 г. Эдуард III высадился на полуострове Котантен и, разорив Нормандию, подошел к Парижу, вызвав там панику, но затем повернул на север. Здесь, в устье Соммы, при Креси, 26 августа 1346 г. он разгромил армию Филиппа VI. Тяжеловооруженные французские рыцари были расстреляны английскими лучниками. В этом сражении Эдуард III впервые применил полевые огнестрельные орудия — бомбарды.

Затем англичане осадили город Кале, который оказывал упорное сопротивление в течение года. Наконец, когда подошедшая на помощь новая армия Филиппа VI отступила, не приняв сражения, город сдался. Разгневанный Эдуард III грозил гибелью всем жителям, не подчинившимся «своему природному сеньору», но затем сказал, что казнит только шестерых горожан, которые пожертвуют собой ради спасения остальных. Шесть именитых буржуа вышли к королю с ключами от города в одних рубахах и с веревками на шее. Жена Эдуарда III Филиппа Генегаусская заступилась за побежденных. Жителям Кале разрешили беспрепятственно покинуть город, который, однако, на несколько веков стал форпостом англичан на севере Франции и важнейшим центром торговли английской шерстью.

Авторитет Филиппа VI был сильно подорван, и Генеральные штаты, собранные для вотирования налогов на оплату спешно собираемого нового войска, проявили неуступчивость и были настроены весьма воинственно в отношении короля.