Ольга Приходченко - Я и ты

Она открыла массивную дверь, включила свет, предупредила: осторожно, перекрытия старые, сами боимся, вдруг обвалятся.

Подвал оказался метра три высотой, все стены в добротных дубовых полках, отполированных временем или лаком. На них в ряд стояли стеклянные банки со всевозможными вареньями и компотами. Одна стена полностью фруктовая, вторая овощная и еще бутыльки с наливками.

– Это для выпечки используем, для домашнего уксуса. Пойдем дальше.

Галина открыла еще одну дверь, и оттуда потянуло ветерком, прохладой. Там хранились свежие овощи, картофель и еще в одной каморке фрукты. Я блеснула своими познаниями в области хранения продукции:

– У вас все с активной вентиляцией и даже с поддержанием температурного режима?

– Все запрограммировано у мужа в компьютере.

Про себя я тогда даже не могла правильно выговорить слово «компьютер». Смотрела на все это и думала: господи, что же это такое, мы же отстали от них на целую жизнь! Где и как они умудряются в этих условиях, когда вокруг одни камни, выращивать такую черешню – и белую, и желтую, и красную, и черную? А персики, а сливы, груши, абрикосы и все остальное! Как они берегут все, что вышивали, шили и вязали руки их бабушек и прабабушек! Весь дом в портретах их предков: женщины в простых беленьких косынках-«хусточках» и мужчины в каких-то кепках-«капелюхах» прошлого века. Какие простые русские лица у крестьян, но сколько в них достоинства, гордости. Как им удалось сохранить культуру, честь и достоинство в чужой стране и не держать зла на Россию? Нет, наверное, какая-то горечь, осадок в душе от царской немилости остались. Спасибо Льву Толстому, весь гонорар за «Воскресение» он потратил на то, чтобы зафрахтовать два парохода и вывезти на них духоборов из России, спас великий писатель их от уничтожения.

В спаленке, которую нам предоставили, кровати были заправлены домоткаными простынями, а укрывались мы лоскутными одеялами, так искусно сшитыми руками духоборок. От одеяла даже исходил своеобразный запах, не то сырости, не то старости. Спаленка эта была их дочерей, а вот они и сами, смотрят на нас с фотографий, развешанных по стенам. Девочки разного возраста, одеты в русские сарафаны, кофточки с вышивкой и обязательные косыночки. Вероятно, чтобы их в таком виде запомнили следующие поколения духоборов.

Утром Галина не баловала нас завтраком, все то же меню: обжаренный в тостере хлеб, джем и кофе.

– Вас сегодня ждет обед в общине, – сообщила она. – Надо быть к трем часам, а сейчас, если хотите, покажу вам, где сливаются в одну две реки и дальше течет уже Колумбия. Та самая, на которой стоит Вашингтон. Затем прокатимся в центр, у нас неплохой парк с аттракционами, погуляете, а я вас потом заберу на обед.

Мы, естественно, согласились. Синий «форд» взбирался по горной круче, словно ввинчивался в небо. Октябрьское солнце медленно скользило по верхушкам деревьев. Тепло, но все-таки хорошо, что я прихватила кофточку. Остановилась Галина на каком-то плато, с которого весь городок был как на ладони. Вдали маячил крест церквушки. А прямо под нами, в низине, громко журчали воды извилистой широкой реки.

– Это и есть Колумбия? – Михаил вопросительно посмотрел на Галину.

Галина утвердительно кивнула головой. А я громко пропела:

– С небольшого ручейка начинается река…

Миша подхватил:

– Ну а дружба начинается с улыбки.

Ничего себе ручеек, может, чуть уже, чем Москва-река у Кремля. За тысячи километров от дома мы находились в состоянии какой-то праздничной эйфории. Действительно, как необычен и красив мир, и разве это не счастье – возможность повидать его! Еще бы Настюшку сюда, заскучали мы по ней.

Галина, как обещала, подбросила нас в центр, а сама умчалась по своим школьным делам, обещав вернуться в половине третьего.

Энергичная женщина, весь дом на ней. Покрутившись в парке с площадкой для мини-гольфа, обойдя несколько узеньких улочек, мы в каком-то закутке набрели на магазин с не очень-то заметной вывеской «Все за доллар!» Любопытно, что можно купить за доллар, да еще канадский, который почти вдвое уступает американскому. Конечно, это была приманка. Что-то действительно стоило местный доллар, но в принципе цены показались нам очень даже демократичными. Без подарков себе, любимым, дочке, свекрови, соседям, друзьям не ушли.

Забросив в багажник Галине пакет, с хорошим настроением, ожидая встречи со всей командой, отправились в общину.

– Надо ребятам сказать, пусть сделают план этому магазину, – пошутил муж. Галина не поняла шутки, а когда мы ей сказали, в чем дело, удивилась:

– А я никогда не заглядывала туда, даже не знала о существовании этого магазина.

Столы с белее мела накрахмаленными скатертями были уже накрыты. В складчину выгребли, наверное, весь ассортимент из домашних погребов. Девушки, которые за нами ухаживали, вырядились в разноцветные платья с вышивкой ручной работы, поверх них переднички, тоже с вышивкой, на голове кокошники, из-под которых выбивались светлые волосы. Складные фигурки, симпатичные лица, типичные русачки, во всяком случае – славянки. Невесты для наших мальчишек. Те не отрывали глаз от девчат.

– Игорек, раскалывайся, кто тебе приглянулся? Чувствую, вон та, с длинной косой, она тоже на тебя все поглядывает. Парень ты видный, неженатый. Может, сыграем свадьбу в Питере? – повернулся к одному из ребят за соседним столом Владимир Борисович Меламед.

– Борисыч, я еще не созрел. А девчонка симпатичная, прихвачу на всякий случай адресок.

– На угощения особо не налегайте, вечером игра, – Платонов вошел в образ строгого тренера. Но его слова восприняли как шутку и встретили дружным смехом. Попробуй воздержись, когда на столе вареники с картошкой, пироги с разными ягодами, даже блины, правда, они больше походили на оладьи, с клубничным и вишневым вареньем, медовый напиток и квас. Все хотелось попробовать. А я еще любовалось убранством помещения. Какие оригинальные занавески на окнах, тончайшие узоры, стены расписаны сюжетами из жизни духоборов; надо глубоко знать жизнь и быт этих людей, чтобы так нарисовать.

Все еще больше оживились, когда девушки принялись разливать по тарелкам ароматный борщ. Когда его в огромной кастрюле принесли с кухни, приятно пахнуло дымком. Я догадалась, что кастрюлю только что сняли с печи; любопытно взглянуть, какая она у них здесь – как в моем одесском детстве у нас, на Коганке, или как сейчас на даче в Подмосковье? Затопишь – я это делаю сама, мужу не доверяю, его обязанность – натаскать дров, – и какое-то особое тепло она излучает, воздух насыщается душистым ароматом березы или сосны. Мне нравится слушать треск горящих поленцев, нравится смотреть, как – говорю словами известной песни на стихи Алексея Суркова – бьется в тесной печурке огонь. А еще люблю прислониться к кирпичной кладке – согревает и спину, и душу. Можно включить отопление от обычных батарей, но к черту цивилизацию, города хватает. А вне его хочется дышать натуральным деревом, как у меня в срубе. Летом, даже в самую страшную жару, внутри всегда прохладно. Зимой, пусть на улице лютый мороз, утром как следует натопишь, достаточно пары охапок, сутки тепло прекрасно держит.