Ирина Семашко - 100 великих женщин

Атмосфера в доме Шаховского была весьма демократичной. Здесь никто никого не встречал, не провожал и специально не потчевал. Посетители разбивались на отдельные группы, театральным спорам и беседам иногда предшествовал бильярд, по-домашнему уютное чаепитие, искусно сервированное гражданской женой князя, актрисой Ежовой. Ни в одном из салонов Петербурга не собиралось такое интеллектуальное общество, каким мог похвастаться «чердак» Шаховского. Здесь обсуждались последние спектакли, дебюты актёров, приёмы сценической педагогики, зарождались планы новых постановок. Однако возвышенные беседы не мешали великосветским волокитам заводить любовные интрижки, нескромно поглядывать (и не только поглядывать) на молодых актрис и воспитанниц Театральной школы, которых нередко приглашал Шаховской.

Ещё более вольная обстановка складывалась в доме Никиты Всеволожского, под его знаменитой «зелёной лампой». По субботам, когда в театрах не давали представлений, в квартире Всеволожского бывало особенно многолюдно: молодые офицеры, начинающие литераторы, записные театралы и молодые актрисы. Весёлый говор, звонкий смех, вино рекой, вольные шутки, замысловатые шарады с участием «сильфид» и, наконец, пир в зале, освещённом зелёной лампой.

Истоминой нравились эти шумные, далеко за полночь заканчивавшиеся вечера. Она была «богемной» девушкой и не спешила в свою одинокую квартирку. Но как знать, может быть, больше, чем комплименты, преклонение, влюблённость, увлекали её рассуждения Пушкина о театре, меткие и колкие замечания Баркока о спектаклях и актёрах, отрывистые фразы умного и угрюмого Улыбышева, автора трудов о Моцарте и Бетховене. Эти беседы заменяли ей книги, к которым она так и не приохотилась, давали пищу её неразвитому, но пытливому уму. Ни одна из актрис пушкинской поры чаще Истоминой не бывала в кругу поэтов, ни одна не слыла столь страстной любительницей вечеринок.

Порывистая, увлекающаяся и неотразимо увлекательная, она напропалую кокетничала со всеми, она умудрилась вскружить голову многим, и ей нравилось повелевать роем своих многочисленных поклонников, снисходительно взирать на ссоры, возникающие из-за одной её ласковой улыбки. Однако легкомыслие кокетливой балерины не осталось безнаказанным, и вскоре Истомина «вляпалась» в некрасивую историю с полицейскими расследованиями и протоколами. В Авдотью Ильиничну имел несчастье влюбиться штаб-ротмистр Шереметьев, человек истеричный, жестокий. Своими сценами он измучил не привыкшую к запретам Истомину, и между влюблёнными произошёл разрыв. И тут граф Завадовский, которому наша героиня нравилась, умолил своего близкого друга Грибоедова, жившего с ним в одной квартире, привезти после спектакля на часок очаровательную Авдотью Ильиничну. Надо сказать, что Истомину и Грибоедова связывали долгие, тёплые отношения, по-видимому, весьма двусмысленные. Не раз они пивали чай вместе… почему бы не посидеть втроём, мило поболтать и полюбоваться прелестными чёрными глазами танцовщицы.

Интрижка закончилась трагически. Ревнивец, доведённый до безумия и следивший за каждым шагом своей пассии, увидев Истомину в санях с мужчиной, бросился к Якубовичу — приятелю, известному своим бретерством и любовью к дуэлям. На Волковом поле 12 ноября 1817 года состоялась знаменитая «дуэль четверых» — Шереметьев, Якубович и Грибоедов, Завадовский. Шереметьев был смертельно ранен. Графу Завадовскому пришлось покинуть Россию, да и в судьбе Грибоедова дуэль эта сыграла роковую роль: в известной мере она определила его жизненный путь и надломила душу. Долго Грибоедова преследовал образ умирающего Шереметьева, угрызения совести часто не давали покоя.

Истомина оказалась, что называется, «роковой» женщиной, но в своих романах она никогда не преследовала корыстных целей, никогда не была содержанкой.

Невозможно взять в толк, почему сегодняшнее время называют стремительным. Современный человек лишь к сорока годам с трудом достигает общественного успеха, а представительницы слабого пола лишь к «полтиннику» познают истинную радость любви. Сегодняшняя культура ориентирована на зрелость и долгожительство — будто у человека впереди ещё бессчётное количество лет и он не торопится реализоваться — актрисы в семьдесят играют Джульетт, богатые мужчины к шестидесяти заводят детей, а балерины ставят рекорды долголетия на подмостках.

Истомина сошла со сцены вместе со сменой эпох. Пушкинский период закончился и вместе с ним закончилась слава нашей героини. Она больше не получала ролей, романтические балеты забылись и даже любимые нежные бело-голубые тона сценических костюмов сменились тяжёлыми малиновыми и синими цветами. А ведь Истоминой было всего лишь тридцать семь, когда состоялось её последнее представление…

Она доживала свой век тихо и неприметно, вдали от шумного света, со скромным мужем — безвестным драматическим актёром Павлом Экуниным, а умерла от холеры. «Литературная газета» с грустью известила о кончине «некогда знаменитой танцовщицы» маленькой статейкой, стыдливо притаившейся в неприметном разделе.

Современникам казалось, что Истомина осталась в прошлом, но они не знали, что сквозь эпохи прорвутся к потомкам слова:

(1804—1876)

Настоящее имя Аврора Дюпен. Французская писательница. Проповедовала в многочисленных романах и повестях идеи освобождения личности, в том числе эмансипации женщин. Наиболее известны романы «Индиана» (1832), «Орас» (1841—1842), «Консуэло» (1842—1843).

Звезда этой женщины, скрывающейся под мужским именем, горит на литературном небосклоне необычайно ярко. Пожалуй, трудно найти писательницу, которая сравнялась бы славой и талантом с Жорж Санд. А в жизни она была земной женщиной и до обидного мало придавала значения своим литературным заслугам. Её истинным стремлением было движение к абсолютному — сначала к любви, а потом к природе, к Богу. Она во всём пыталась отыскать подлинные, нефальшивые ценности, и оттого её постигли все те огромные душевные муки, которые свойственны людям неординарным, наделённым каким-либо божественным даром.

Морис Дюпен, бравый адъютант наполеоновской армии, повстречал в Милане красивую, весёлую женщину, которой было уже за тридцать. Была она комедианткой, имела ребёнка от предыдущего любовника, да и, вообще, годилась только на роль легкомысленной подружки военного времени Но волею судьбы этот мимолётный роман перерос в серьёзное чувство, и как бы ни противилась мать Мориса — образованная добропорядочная аристократка, любовники поженились. А вскоре на коленях у бабушки уже лежала внучка, на лице которой госпожа Дюпен разглядела знакомые тёмные бархатные глаза её предков.