И Винокуров - Кунсткамера аномалий

Лафайет - впоследствии по его предложению была принята "Декларация прав человека и гражданина" - и "которые другие депутаты решили восстановить в

ности Неккера; в их глазах он был гарантом конституции. Они стали формировать народные батальоны, набирали в них солдат, так рождалась гражданская милиция. На следующий день, 13 июля, чтобы вооружить добровольцев, захватили Дом инвалидов, где хранились 28 000 винтовок и несколько пушек. Тем временем Национальное собрание решило направить депутацию к Неккеру с выражением своего сожаления по поводу ег

Между тем Неккер, повинуясь приказу короля, покинул Париж еще вечером II июля, покинул тайком, чтобы никто ничего не заметил. В воскресенье, 12 июля, он встретился в Брюсселе со своей женой. Туда же прибыли его дочь (позднее она прославится под именем мадам де Сталь) и ее муж, барон де Сталь-Гольштейн, посланник шведского короля в Париже. Оттуда Неккер и барон де Сталь сломя голову помчались в Баз

В пути они не догадывались о событиях, происходивших в Париже, коим было суждено еще раз изменить их жизнь. В то время мадам Неккер заботило совсем другое: она обдумывала некий удивительный план (вскоре она запишет все его детали); ее интересовало, нельзя ли и после смерти как-либо сохранить свое тело, чтобы не разлучаться с мужем. Уже лет десять она раздумывала над этим, расспрашивало ученых, пы себя. И вот теперь, по дороге в Швейцарию, в дни, последовавшие за первой отставкой мужа, она окончательно завершила план - позднее все было выполнено так, как она хотела: в швейцарском имении Неккеров был построен мавзолей с огромным каменным бассейном, в котором поместились бы он и она - и бассейн был заполнен спиртом, защищающим тела от тления. Госпожа Неккер (.'ыла уверена, что умрет первой, и потому наказала ^"жу почаще ее навещать. А после смерти супруга мавзолей следовало замуровать навсегда.

Итак, пока мадам Неккер размышляла о своей грядущей кончине, парижане взялись за дело. Сперва они устроили шествие, по улицам города пронесли бюст

434

Неккера: пусть хотя бы символически он взирает на народ, требующий его возвращения, на народ, берущийся за оружие. Вечером 13 июля все принятые в Париже решения были переданы в "Избирательный комитет". Президентом его стал бургомистр столицы де флессель, но прав у него теперь оказалось меньше, чем прежде, когда он был градоначальником.

Утром 14 июля Избирательный комитет направил в Бастилию депутацию, так как обнаружилось, что в ночь на 13 июля в крепость из соседнего с ней цейхгауза был переправлен весь запас пороха и патронов.

Незадолго до этого гарнизон Бастилии, состоявший из 82 инвалидов, пополнили 32 швейцарца. Еще раньше комендант занялся ремонтом подъемных мостов и приказал переоборудовать некоторые бойницы для стрельбы из артиллерийских орудий.

Значит, в крепости подумывали о сражении? Едва ли. По крайней мере, в то время к нему не готовились. Иначе бы гарнизон Бастилии снабдили провиантом. Пока же всего продовольствия было два мешка муки да немного риса. В крепости даже не запаслись водой. Вода поступала снаружи, и ее легко можно было перекрыть.

Конечно, все эти подробности выяснились задним числом; в тот момент парижане ничего не знали об этом. Люди вправе были не доверять коменданту. Когда парижане стали вооружаться, комендант крепости Делонэ, как сообщает один из современников, тоже приказал своим подчиненным "взяться за оружие". Такая команда была отдана в ночь на 13 июля. Ворота закрыли, и солдаты укрылись внутри Бастилии, хотя их На башни и стены были высланы двенадцать часовых, у ворот стояли невооруженные часовые.

Таким положение оставалось весь день 13 июля. В ночь на 14-е по сторожевым башням несколько раз стреляли. Утром 14-го около десяти часов к решетке Бастилии подошла упомянутая выше депутация, посланная Избирательным комитетом. Члены ее хотели Разузнать, как поведут себя в создавшейся обстановке

435

комендант и его отряд, а также намеревались приказать Делонэ отвести пушки с их позиций и выдать оружие народу.

Депутация, которую возглавлял Тюрио де ла Росье, первый выборщик округа Сен-Луи де ла Культюр, увидела прежде всего, что ее опередила другая группа людей. Три человека, назвавших себя городскими депутатами (следом за ними появилась и толпа горожан), уже сидели и завтракали с комендантом. Маркиз Дгонэ, который слыл одним из самых кротких людей Франции, не мешкая принял их. Он даже сам предложил ото унтер-офицеров, пока депутация останется в крепости. Кто послал этих людей, чего они добивались, впоследствии так и не удалось узнать.

Собеседники еще не успели покончить с завтраком, когда появились люди, уполномоченные Избирательным комитетом. Подъемный мост был опущен, и вы-; борщик де ла Росье вошел в Бастилию. Ему пришлось^ какое-то время подождать, пока первая группа посетит телей не ушла. После этого комендант уделил врем^ выборщику. 1

"Я пришел, - сказал де ла Росье, - чтобы от имени нации и отечества заявить вам, что пушки, установленные на башнях Бастилии, причиняют беспокойство и' сеют тревогу среди парижан. Я прошу вас снять пушки и надеюсь, что вы согласитесь со всем, сказанным мной".

"Это не в моей власти, - ответил ему комендант. - Эти пушки всегда стояли на башнях; снять их я могу не иначе как по приказанию короля. Однако поскольку я был уже извещен о тревоге, вызываемой ими у парижан, но снять орудия с лафетов не имел дозволения, то приказал откатить их назад и вывести из бойниц".

Стало быть, комендант Делонэ все это уже проделал. Он был готов даже к большему. Он велел офицерам и солдатам поклясться, что они не будут стрелять, пока на них никто не нападет. Затем де ла Росье попроил разрешения подняться на башни, чтобы самому все

436

осмотреть и доложить уполномочившему его Избирательному комитету. Ему было позволено и это.

Тем временем люди, ожидавшие возле крепости, стали терять терпение. Возможно, они опасались, что их депутата арестуют в Бастилии; возможно, им было просто скучно оттого, что ничего не происходило. Они начали громко звать депутата. Некоторые стали поговаривать о нападении на дом, в котором жил комендант. Тюрио де ла Росье и комендант из окна помахали руками собравшимся, и это было встречено шумными что гарнизон обещал не стрелять, если на крепость не будут нападать. Через несколько минут он покинул Бастилию и возвратился в ратушу.

Пока Избирательный комитет, выслушивая рассказ своего посланца, убеждался в мирных намерениях коменданта, пока уведомлял об этом людей, ожидавших снаружи, на площади перед ратушей, другой толпе, которая собралась возле Бастилии, стало слишком скучно. Раздались призывы к оружию, послышались крики: "Мы хотим занять Бастилию! Долой гарнизон!" Толпа угрожала; люди в ней были вооружены ружьями, саблями