Эдуард Днепров - Женское образование в России

Вот эти правила.

«1. Избегать всего, что могло бы оскорблять скромность пола и возраста и что было бы противно понятию о нравственности.

2. Не увлекаться умозрительными теориями, а применяться к возрасту и понятиям девиц, излагая все преподаваемое кратко, ясно и занимательно.

3. Развивать у воспитанниц более силы нравственные и умственные, чем обременять одну память излишними подробностями.

4. Стараться возбуждать в воспитанницах любовь к наукам так, чтобы они по выходе из заведений могли усовершенствовать себя далее и без посторонней помощи.

5. Строго держаться данных наставлений и программ, соразмеряя распределение курса с числом уроков.

6. Не заниматься одними лишь воспитанницами даровитыми, пренебрегая не имеющими способностей, но стараться подвигать всех, по возможности, ровно.

7. Никогда не требовать более, чем девицы по силам, возрасту и назначенному для занятий времени восполнить могут.

8. При должной твердости соблюдать всегда вежливость; не наскучать воспитанницам педантизмом и суровостью, ибо личное расположение учащихся к преподавателю имеет влияние на успех предмета» [24, примеч. 6, с. 16—17].

Столь же перспективной была в «Наставлении» ориентация на углубленное изучение русского языка, которая спустя несколько лет станет одним из главных направлений преобразований в институтском курсе, в частности тех, которые будут проведены К. Д. Ушинским. «Отечественный язык, – подчеркивалось в «Наставлении», – должен быть известен каждому русскому во всей полноте. Но как, к сожалению, правильное изучение оного, в особенности у лиц женского пола высшего круга общества, доселе еще недостаточно развито, то надобно стараться, чтобы будущее поколение исправило сей важный недостаток и стыдилось бы не знать своего языка родного, тогда как малейшая ошибка на языке французском почитается знаком необразованности» [24, с. 17].

Напротив, в тех учебных предметах, в которых традиционно преобладала политическая доминанта, «Наставление» являлось чистейшим сколком официального направления охранительной мысли. Особенно показательна и, как всегда, несчастна в этом отношении была история.

Предваряя соображения о преподавании истории, «Наставление» высказывает свою точку зрения на «политическое» назначение женщины. По его мнению, назначение женщины состоит не в службе «государственной или общественной», а в распространении «области добра» в качестве супруги и матери. «Вот политическое ее назначение, – восклицает «Наставление», – исполнение сих священных обязанностей и лучше и выше всяких познаний исторических и географических!» (Географические познания здесь упомянуты не случайно, ибо на уроках географии, при описании каждой страны, как отмечалось в «Наставлении», следовало говорить о жителях, «произведениях почвы», промышленности, климате и «как можно короче» – об образе правления.)

Обложка книги «Наставления для воспитания девиц… »

Преподавание истории с точки зрения «Наставления» должно иметь в виду не изложение науки, а достижение тех целей, которые всегда и в особенности в то время ставились перед образованием в правительственных учебных заведениях, в том числе и женских. Раскрывая в этом плане главную цель женского воспитания – «образование добрых жен и полезных матерей семейств», «Наставление» подчеркивало, что «что хорошие жены и добрые матери семейств суть твердые опоры престола и благоденствия государства».

При изучении истории учителям предписывалось указывать воспитанницам на все высокое и прекрасное, «на ту неопровержимую истину, что безнравственность ведет к разрушению, что Провидение наказывает преступления как индивидуальные, так и целых народов, если не в настоящем, то в будущем поколении».

«Ложный блеск, в котором представлялись древние республики – римская и греческие, – говорилось в «Наставлении» с явным намеком на негативный смысл классического образования, – должен замениться точным объяснением положения сих государств со всеми их неустройствами и несовершенствами и пояснениями того, что История именно служит доказательством необходимости монархического правления, к которому, после продолжительных смут и беспорядков, всегда возвращались народы».

Не забывало «Наставление» и задачу исторического обоснования сословной политики самодержавного правительства, едва ли не нагляднее всего проявлявшуюся в сфере образования. Оно предписывало при преподавании истории указывать «на важность значения дворянства в России, назначенного для службы государю и исключительно имеющего права владеть крестьянами, коих участь ему вверена и для которых помещик должен быть отцом, а помещица матерью». При этом надлежало «вообще объяснять, что уравнение всех сословий и состояний есть химера несбыточная – попытка разных времен и народов, имевшая всегда одни и те же плачевные результаты, и что проповедники мнимой свободы, под личиною благодетелей народа, делались всегда то притеснителями его, то жертвами своих лжеучений» [24, с. 18—19; выделено нами. – Авт.].

Применительно к «Наставлению» вскоре были составлены подробные программы для каждого учебного предмета и в 1853 г. одобрены Главным советом женских учебных заведений в виде опыта на три года. За этот период инспекторы классов женских институтов должны были апробировать программы и представить «подробное заключение как об изложенной в каждой программе общей методе преподавания, так, и в особенности, о тех переменах, какие бы оказалось нужным произвести». Каждая программа сопровождалась объяснительной запиской и указанием на учебные руководства, которые надлежало использовать [22] .

Так постепенно женские институты Мариинского ведомства были приведены к тому единообразию, которого требовал от них Николай I при создании в 1844 г. Главного совета женских учебных заведений. Заключительным аккордом в установлении этого единообразия станет Устав женских учебных заведений ВУИМ 1855 г., но о нем речь пойдет несколько позднее.

В 1840-х гг. были предприняты некоторые шаги к усовершенствованию и расширению педагогической подготовки воспитанниц женских институтов Мариинского ведомства. Существовавшие с начала XIX в. так называемые классы пепиньерок при институтах и классы наставниц при воспитательных домах были дополнены учреждением специальных педагогических классов при московском (1847) и петербургском (1848) Александровских училищах. Как отмечалось в официальном историческом очерке мариинских учебных заведений, эти классы «имели целью способнейшим воспитанницам из окончивших общий курс учения в училищах, преимущественно же сиротам, предоставить возможность в течение двух лет на казенный счет приготовиться к педагогической деятельности» [35, с. 57—58].