Наоми Вульф - Миф о красоте: Стереотипы против женщин

Тенденция прибегать к хирургической коррекции создана культурой, которая отрицает любую грудь, кроме той, что является «официально признанной». Эта культура называет то, что осталось от образа женской груди после цензурирования, «сексуальным», скрывает от женщин правду об их собственных телах и предлагает им за несколько тысяч долларов («Одну грудь?» — «Нет, обе») некачественные услуги по замене их груди на ту, что одобрена обществом.

В телевизионной рекламе американского пластического хирурга актриса на экране мурлычет с улыбкой женщины, довольной собой. Ничто в ее лице не выглядит необычно. Понятно, что она говорит не о своем лице. Женщины, как правило, режут свою грудь не ради конкретного мужчины, а для того, чтобы почувствовать свою сексуальность. В условиях нашего нездорового общества они действительно делают это «для себя». Большинство из них замужем или имеют постоянные отношения. Более трети из них — матери, и их грудь, как говорят хирурги, «атрофировалась» после беременности. Их партнеры «категорически отрицают» то, что это они уговорили своих жен сделать операцию, и заявляют, что никогда не критиковали грудь своей любимой.

Это сексуальное калечение происходит не из-за отношений между реальными мужчинами и женщинами. Оно происходит из-за того, что женская сексуальность попалась в ловушку мифа о красоте, никак не связанную с мужчинами, которые, возможно, действительно любят своих женщин. Но в скором времени даже самый любящий партнер не сможет спасти свою возлюбленную от скальпеля хирурга. Сегодня женщина не должна обращать внимания на свое отражение в глазах любимого — она должна искать восхищение во взгляде бога красоты, для которого она никогда не будет полноценной.

Что же такого особенного в официальной груди, что позволяет ей отрицать любую другую грудь? От природы такую грудь можно иметь разве что в юности. У совсем молоденьких девушек, естественно, очень маленькая грудь, как и у многих зрелых женщин. Некоторые женщины в зрелом возрасте имеют большую грудь, но она не такая «твердая» и «упругая». Высокой и при этом большой и упругой грудью чаще всего обладают девушки-тинейджеры. В культуре, которая страшится цены, которую ей придется заплатить за женскую уверенность в своей сексуальности, грудь является обнадеживающей гарантией экстремальной юности—сексуальной неграмотности и бесплодия.

Фрейд считал, что наша цивилизация была создана в результате угнетения либидо. В настоящий момент судьба цивилизации зависит от угнетения женского либидо: в 1973 г. журнал Psychology Today опубликовал данные о том, что четверть опрошенных женщин недовольны размером или формой своей груди. К1986 г. их число увеличилось до трети — и это не грудь изменилась за прошедшие годы.

Вот почему многим женщинам все равно, что операция на груди может привести к исчезновению у них естественного, чисто человеческого интереса к сексу, к ее затвердению, к тому, что она станет похожа на пластиковую. Женщины рассказывают (по крайней мере так пишут в статьях об эстетической хирургии) о новом, возникшем у них после операции ощущении сексуального удовлетворения, даже если их грудь потеряла чувствительность и стала твердой как камень. Как такое возможно? Благодаря «красивой» порнографии сексуальность многих женщин стала настолько зависеть от внешности, что они действительно могут быть в восторге от своих половых органов, которые хотя и являются мертвыми или неподвижными, зато визуально соответствуют порнографическим образам.

Поэтому имплантаты, даже если из-за них грудь утрачивает чувствительность и кажется странной на ощупь, могут сексуально «раскрепостить» женщину. Они выглядят «правильно», они хорошо смотрятся на фотографиях. Они стали предметом материальной культуры — не-женщиной — и остаются неизменными, что и является главной целью мифа о красоте.

От хирургов не ожидают, что они сделают женщину красивой в ее собственных глазах, но зато они могут воплотить в ее теле официальную мечту современной культуры. И, похоже, у них нет иллюзий относительно своей роли. В рекламе одного хирургического журнала изображена волосатая мужская рука, сжимающая имплантат. Гель сочится между пальцами. Подпись под фотографией утверждает, что продукт «кажется натуральным на ощупь».

Медицинская этика подразумевает, что вмешательство в мужскую сексуальность является грубым нарушением. «Депо-Провера», препарат, используемый для снижения либидо у мужчин-преступников, вызывает противоречивое отношение, потому что вторжение в мужскую сексуальность считается варварством. Но к женской сексуальности до сих пор принято относиться как к чему-то гипотетическому. Угрозу женской сексуальности представляет не только произведенная на фабриках грудь, ей наносят вред и многие другие процедуры. (Например, противозачаточные таблетки, которые должны были сделать женщин «сексуальнее», на самом деле снижают либидо, но об этом побочном эффекте мало кого информируют.) Те, кому делают операцию на веки, рискуют ослепнуть, при ринопластике можно потерять обоняние, а подтяжка лица грозит параличом. Если идеал пластической хирургии является чувственным, то должны существовать какие-то другие чувства, помимо обычных пяти.

Сильная боль приводит к потере чувствительности. Взгляните на разодетую женщину, идущую по улице в зимнюю ветреную погоду, когда ветви деревьев грозно шумят у нее над головой. Она одета в костюм, отчасти напоминающий наряд танцора фламенко, отчасти — Кармен. Созданный ею образ собственного «Я» — яркий и бросается в глаза. Она рисовала свое лицо в течение часа, накладывая тени и румяна, подчеркивая и ретушируя свои черты, и теперь несет себя так, словно является произведением искусства. Ее ноги, обтянутые черными колготками, окоченели на морозе. Глубокий вырез ее платья открыт порывам ветра, который поднимает маленькие волоски на ее коже. Ее ахиллесовы сухожилия измучены черно-красными туфлями на шпильках и беспрестанно пульсируют от боли. Но на нее все время оборачиваются люди: кто это? Каждый быстрый взгляд в ее сторону действует на нее как инъекция лекарства, вводимого под кожу. И пока люди продолжают оборачиваться, ей и в самом деле не будет холодно.

Рефлексы здорового тела заставляют его стремиться избегать боли. Но мышление в рамках мифа о красоте действует как анестезия, притупляющая чувствительность, и делает женщин похожими на неодушевленный предмет. «Квалификация красоты» повышает болевой порог, чтобы поддерживать хирургические технологии. Чтобы пережить Эру хирургии, нам нужно не перестать понимать, что мы чувствуем. Чем больше мы страдаем, тем сильнее мы сопротивляемся открытию ментальных каналов, которые нам пришлось закрыть. Во время экспериментов Милгрэма в 1950-х гг. исследователи просили участников положить руки на рычаг, который, как им объяснили, подвергнет удару электрического тока людей, которых они не видели. Затем ученые велели им увеличивать силу электрического разряда. Участники эксперимента, вынужденные подчиниться авторитету ученых, говорящих им, что это правильно, и отрезанные от своих «жертв», увеличивали силу тока до критического уровня. На заре Эры хирургии женщина учится относиться к своему телу так же, как участники эксперимента относились к жертвам электрошока. Будучи отрезанной от своего тела, не имея возможности видеть или чувствовать его как человеческое, она с подачи научных авторитетов обучается причинять ему максимальный вред.