Коллектив авторов - Журналистское расследование

Несколько раз Микола Иванович даже просил своих коллег поменяться с ним сменами, чтобы попасть в кабинет президента именно в нужный момент. Иногда наш герой сразу после осмотра президентского кабинета под каким-нибудь благовидным предлогом отпрашивался у своего начальника на час-полтора.

Все изложенное позволяет сделать лишь одно предположение: ориентировочно в июле 2000 года майора Мельниченко кто-то завербовал. Кто и при каких обстоятельствах – мы, наверное, не узнаем никогда. Также о том, когда конкретно Мельниченко начал производить записи в кабинете президента, мы можем судить лишь с его слов, то есть не можем судить вовсе, потому как Мельниченко избегает говорить об этом сколько-нибудь конкретно. Если верить, что это происходило не менее года и общий объем записей превышает 300 часов, значит, произошедшая в июле вербовка позволила ее организаторам реализовать все то, что пан майор наработал.

С помощью знакомого офицера СБУ Мельниченко оформил себе загранпаспорт без указания подлинного места своей работы и 16 октября написал рапорт об увольнении, ссылаясь на семейные обстоятельства и предложение работы в некой инофирме. Заметим, что офицеры украинских спецслужб, намеревающиеся отправиться за рубеж, обязаны согласовать этот вопрос с начальством.

4 ноября Микола Иванович уволился из службы государственной охраны, 21 ноября он обратился в консульство Чехии с просьбой о получении визы, получил ее и 26 ноября благополучно покинул Украину. Через два дня, когда депутат Рады Александр Мороз обнародовал содержание некоторых аудиозаписей, в Киеве разгорелся кассетный скандал.

Если верить Александру Морозу, Мельниченко сам впервые вышел на него 10 – 15 октября, позвонив по телефону правительственной связи. Сперва депутат отказался от встречи, но Мельниченко перезвонил через несколько дней и сказал, что дело касается пропавшего журналиста.

Мороз рассказывает, что офицер принес ему цифровой диктофон с чипом, содержавшим запись разговоров одного дня президента, в том числе эпизод с «разбором» Гонгадзе. Бывший спикер парламента и кандидат в президенты не усомнился в подлинности, услышав хорошо знакомые ему голоса.

Александр Мороз берет на себя все контакты с Мельниченко, обеспечение его отъезда за рубеж и говорит, что даже его коллеги узнали обо всем за десять минут до пресс-конференции 28 ноября. По его словам, он отговорил майора от решимости остаться на Украине и принять участие в расследовании.

Мы не ставим под сомнение эти сведения, но обращаем внимание на то, что Мельниченко заранее начал подготовку к отъезду. Кроме того, мы имеем неподтвержденную информацию, согласно которой майор общался с помощниками Мороза еще до того, как состоялась его встреча с самим депутатом. Общение шло по сотовому телефону, которым обзавелся Мельниченко. Наконец, у нас есть свидетельства о том, что существование записей не было секретом для ряда зарубежных организаций еще в октябре.

И еще. По некоторым сведениям Мельниченко и Мороз могли быть знакомы задолго до октября 2000 года. С тех пор как Мороз был спикером парламента и его кабинет также подлежал техконтролю.

Многие наблюдатели полагают, что рассказы про диктофон под диваном – отвлекающий маневр, а производство записей требовало хорошей организации и более совершенных устройств для съема информации. Возможно, Мельниченко в этой истории – лишь фигура легализации. Отметим и еще одну деталь: если Мельниченко действительно предупреждал Гонгадзе, значит, по мере производства записей, он должен был заниматься их расшифровкой. Этот процесс весьма трудоемкий, и, скорее всего, у майора были помощники в его увлечении.

Руководители правоохранительных органов Украины не раз заявляли, что идут по следу убийц.

Например, согласно информации, обнародованной в Киеве летом 2001 года, с журналистом расправились некие представители криминального мира: Циклоп с Матросом убили Гонгадзе в результате случайной ссоры. Вскоре якобы были убиты и сами бандиты.

Вероятно, чисто теоретически, Матрос с Циклопом могли бы разобраться с кем-то на бытовой почве. Но никто не будет прятать труп, ставший следствием уличной разборки, отделять от тела голову, которая так и не найдена. Наконец, слишком скоропостижна и своевременна оказалась кончина обидчиков журналиста.

Списать эту историю хотя бы на «конкретных пацанов», с которых уже нечего спросить, было весьма соблазнительно – слишком дорого стоил скандал, разгоревшийся после исчезновения Гонгадзе, официальному Киеву, а реальные следственные действия так и не дали какого-либо существенного результата.

Справедливости ради надо сказать, что в неофициальных беседах наши источники в силовых структурах Украины откровенно говорили, что «Это полная туфта, но мы вынуждены делать вид, что работаем. Списываем на мертвых».

Мы проверяли эту версию и нашли Матроса. Живым и невредимым. Генпрокуратура Украины вынуждена была отказаться от своей версии.

«Дело Гонгадзе» – тот редкий случай, когда речь идет о действительно политическом убийстве – политическом, как по замыслу, так и по последствиям.

Строить версии – в целом занятие бесполезное, потому что жизнь часто оказывается сложнее даже самых изощренных схем. И все же рискнем высказать несколько соображений.

Проще всего было бы предположить, что с Гонгадзе расправились по заданию злопамятного Кучмы. Возможно, в верхах и были такие планы. Но в процесс вмешалась, как сейчас принято говорить, третья сила.

Скорее всего, в июле-августе 2000 года о наличии записей прослушек узнали третьи, которые, перехватив инициативу, грамотно воспользовались ситуацией. Не исключено, что узнали они об этом от самого Гонгадзе – лично или через общих знакомых, или от Мельниченко, независимо от того – делал он записи сам или выступил в качестве фигуры легализации результатов прослушки кабинета президента.

Кому это было выгодно – Москве, Вашингтону (две весьма популярные на Украине версии), противникам Кучмы или местным олигархическим структурам, нанесшим таким образом удар по руководителям силовых ведомств, – эти выводы каждый может сделать сам, проанализировав изменения во внешней политики Украины и расстановку сил внутри страны за последние годы…

Тот май 2007 года петербуржцы запомнят надолго. Тот День семьи.

За полтора часа до начала нового дня – 15 мая– во дворе дома № 6 по Адмиралтейской набережной на главу семейства Бородулиных – Павла, возвращавшегося с двумя детьми с их спортивной тренировки, было совершено покушение. А после того, как он с черепно-мозговой травмой рухнет на землю от удара по голове «неустановленным предметом», его одиннадцатилетнюю дочь Сашу и шестилетнего сына Диму преступники засунут в машину и на глазах многочисленных прохожих скроются в неизвестном направлении.