Сандра Амодт - Тайны нашего мозга, или Почему умные люди делают глупости

Помимо участия в формировании памяти на места, гиппокамп принимает активное участие и в процессе декларативной памяти (запоминание фактов и событий). Например, если вы помните поездку на такси по Лондону, описанную выше (а мы надеемся, так и есть), вы используете декларативную память. Канадский психолог Бренда Милнер первой оценила важность гиппокампа и соседних структур для этой формы памяти. В 1950-х она осматривала пациента НМ, перенесшего операцию с целью излечения от эпилепсии. Подобно активности мозга пациентов, игравших в видеоигры про водителей такси, припадки НМ начинались в гиппокампе или соседней области — височной доле коры головного мозга. Однако в то время еще не записывали активность перед операцией. Доктора знали только то, что судороги часто начинались в височной доле или гиппокампе. Поэтому они просто полностью удалили эти структуры.

После операции судороги у НМ действительно стали гораздо реже. Он мог вести разговоры, решать логические задачи и вести обычный образ жизни. Но вместе с тем у него появилась странность: он потерял способность помнить события уже через пять минут после того, как они произошли. Милнер много раз тестировала его несколько месяцев. Он хорошо выполнял задания и даже улучшил свои показатели после ряда повторов. Однако он не мог формировать новые воспоминания о событиях или людях. Например, каждый день он здоровался с Милнер так, будто видел ее впервые.

Милнер и другие нейропсихологи в конце концов заключили, что височные структуры необходимы для формирования декларативной памяти. Проблемы, с которыми столкнулся НМ, теперь стали заметны у многих людей после вызванных инсультом нарушений височных структур мозга, в том числе — гиппокампа.

Воспоминания нельзя «проиграть» подобно кассете или компьютерному файлу. Они хранятся в застенографированном виде, разделенные на краткие кусочки, в которых остается только то, что наш мозг считает важным, — все неинтересные подробности удаляются. Как мы уже говорили, наш мозг придумывает некоторые подробности для того, чтобы создать более связную историю (см. главу 1). Иногда это приводит к трагедиям.

На волне скандальных случаев 1980-х и 1990-х годов социальные работники и терапевты стали выявлять «подавленные воспоминания» детей, столкнувшихся с жестоким обращением. Эти истории вышли на поверхность после того, как интервьюеры постоянно задавали наводящие вопросы, а самые интересные ответы награждались повышенным вниманием. В Манхэттен-Бич, штат Калифорния, в судебном процессе утверждалось, что сотни детей из дошкольного учреждения Макмартин подверглись сексуальному насилию, а некоторые — в несуществующей сети подземных тоннелей. Эти невероятные истории привели к длительной судебной тяжбе и к несправедливому заключению сроком на пять лет Рэя Бакли, директора детского учреждения.

Дополнение воспоминаний — хорошо изученный феномен. В одном эксперименте исследователи спрашивали людей, где те находились, когда узнали о взрыве космического шаттла «Челленджер». Через несколько лет ответы тех же людей отличались от данных, полученных сразу после взрыва, что позволяет говорить о придумывании людьми правдоподобных объяснений, когда они не помнят, что происходило. Исследователи стимулировали возникновение ложных воспоминаний и в лабораторных условиях. Например, если вам показали список слов с похожим подтекстом — мороженое, мед, леденец, печенье, конфета, шоколад, — а позднее спросили, было ли в этом списке слово «сахар», велика вероятность того, что вы с уверенностью ответите утвердительно. Это пример дополнения, при котором был сделан разумный вывод, что определенное событие вполне могло иметь место, хотя его и не было.

Неустойчивость памяти подыгрывает и другому общепринятому мифу, восходящему к учению Зигмунда Фрейда. Он предполагал, не имея на то надежных оснований, что травматические события подавляются и затем становятся недоступны сознанию. Эта концепция стала такой популярной, что многие верят в нее и сегодня — даже те, чья профессиональная деятельность связана с психическим здоровьем. Однако для подобного подавления не существует практически никаких научных подтверждений. Слабость этой теории подробно описана в работе психолога Дэниэла Шактера «В поисках памяти». Глубокий травматический опыт забывается, только когда травма ведет к потере сознания или к повреждению мозга или если опыт произошел с человеком в слишком юном возрасте, чтобы он мог сформировать долговременные воспоминания (этот процесс начинается в возрасте 3—4 лет). Большинство исследователей памяти согласны с тем, что восстановление потерянных травматических воспоминаний происходит чрезвычайно редко.

Поскольку и для пространственной, и для эпизодической памяти необходим гиппокамп, ученые строят предположения о том, что эти две формы памяти могут иметь между собой много общего. Например, думают, что оба типа памяти основываются на размещении событий во взаимосвязи. В пространственной памяти связь физическая — в расположении; в эпизодической — связь более общая, по времени или даже по логической последовательности. Какая физическая особенность гиппокампа позволяет ему делать эти логические связи?

Около ста лет назад психолог Уильям Джеймс предположил, что в нашем мозге существуют определенные запомненные последовательности действий. В соответствующих условиях эти последовательности могут вызвать какие-то изменения, повышающие вероятность их повторного свершения. Если последовательность действий повторяется, то в конце концов изменение становится достаточно сильным, чтобы вся последовательность могла запускаться одним определенным сигналом.

Анна Вольдман оказалась в тупике. Они с сыном работали над созданием сборника песен под названием «Глаз сокола» на основе ее стихов. Занимаясь отделкой песен, она поняла, что не может избавиться от одной фразы, крутившейся у нее в голове. Это буквально сводило ее с ума. Почему эта строка так упорно не хочет забываться?

Беспокоившая ее фраза — это пример запомненной последовательности, которые занимают важное место в наших воспоминаниях. Мы все время вспоминаем последовательности — от движений, необходимых для произнесения своего имени или приготовления утреннего кофе, до названий улиц, идущих перед нужным вам поворотом, за которым будет наш дом. Без способности вспоминать последовательности многие аспекты повседневной жизни были бы невозможны.

Когда мы думаем об отрывке песни или речи, наш мозг может повторять последовательность, усиливающую относящиеся к этой фразе связи. В результате повышается вероятность того, что мы вспомним эту фразу, что затем приведет к еще большему усилению связей. Подобный цикл повторяющегося воспоминания может быть необходим для нормального процесса откладывания воспоминаний.