Карен Хорни - Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Конечно, Фрейд видел, что многие невротические пациенты склонны ожидать невероятно многого от других. Он также видел, насколько эти ожидания могут быть настойчивыми. Но, видя в них выражение орального либидо, он не признавал за ними особого характера «требований», то есть претензий на осуществление того, на что вроде бы «есть право» [88] З. Фрейд видел нечто похожее на требования в контексте так называемой вторичной выгоды от болезни, которая сама по себе является очевидно сомнительной концепцией. . Не видел он и той ключевой роли, которую «права» играют при неврозах. Также, употребляя слово «гордость» в том или ином контексте, Фрейд не до конца понимал особых свойств и последствий невротической гордости. Но зато он прекрасно видел и веру в волшебные силы, и фантазии о всемогуществе, и ослепленность собой или своим «идеальным эго» – самовозвеличивание, прославление своих ограничений и т. п.; компульсивную соревновательность и амбициозность; потребность во власти, совершенстве, восхищении, признании.

Фрейд наблюдал эти многосложные факторы, но они так и оставались для него разрозненными, не связанными между собой. Он не увидел, что они – проявления одного мощного течения. Другими словами, он не увидел единства в многообразии.

Три основные причины помешали Фрейду признать силу влечения к славе и его значение для невротического процесса. Во-первых, он не рассматривал серьезно влияние культурных условий на формирование характера человека – этот пробел у него был общим с большинством европейских ученых того времени [89] См.: К. Хорни. «Новые пути в психоанализе». Глава 10 «Культура и невроз». 1939. . Для нас интересно, что впоследствии Фрейд принял стремление к престижу и успеху, которое он наблюдал повсеместно вокруг себя, за универсальное, общечеловеческое свойство. Следовательно, компульсивное влечение, например к превосходству, власти или торжеству, не вошло в список проблем для изучения, за исключением тех случаев, когда такое честолюбие не укладывалось в заданные рамки того, что считалось «нормальным». Фрейд видел его проблемность, только когда оно принимало очевидно искаженные формы или когда оно, проявляясь у женщин, не совпадало с общепринятыми рамками «женственности».

Neurose». 1931).

Другая причина – это принцип Фрейда объяснять невротические влечения как либидинозные феномены. Таким образом, самопрославление становится выражением либидинозного ослепления собой. (Человек переоценивает себя так же, как он мог бы переоценивать другой «объект любви». Честолюбивая женщина на самом деле страдает от «зависти к пенису». Потребность в восхищении – это потребность в «нарциссическом подкреплении» и т. д.) В результате теоретический и терапевтический интерес направлен на особенности сексуальной жизни в прошлом и настоящем (то есть на либидинозное отношение к себе и другим), а не на особые качества, функции и результаты самопрославления, амбициозности и т. п.

Третью причину составляет механистичность эволюционистского подхода Фрейда. «Такой подход подразумевает, что текущие проявления не только обусловлены прошлым, но не содержат в себе ничего, кроме прошлого; ничего реально нового в процессе развития не создается: то, что мы видим сегодня – лишь старое в измененной форме» [90] К. Хорни. «Новые пути в психоанализе». Глава 2 «Некоторые общие принципы мышления Фрейда». . Это, согласно Уильяму Джемсу, «не что иное, как результат перераспределения изначального и неизменяемого материала». На почве таких философских предпосылок вполне принимается объяснение чрезмерной соревновательности как результата неразрешенного эдипова комплекса или соперничества сиблингов. Фантазии о всемогуществе считаются фиксациями или регрессом к инфантильному уровню «первичного нарциссизма» и т. д. Это совпадает с той точкой зрения, что только такие интерпретации, которые устанавливают связь с инфантильными переживаниями либидинозного характера, есть и могут считаться глубокими и достаточными.

С моей точки зрения, терапевтический эффект таких интерпретаций ограничен, если не откровенно вреден для важных инсайтов. Предположим, например, что пациент начал осознавать, что слишком легко чувствует себя униженным со стороны психоаналитика, и понял, что по отношению к женщинам он тоже пребывает в постоянном страхе перед унижением. Ему кажется, что он не имеет успеха у женщин, не такой мужественный, как другие. У него могут возникнуть воспоминания, в которых его унижал отец, возможно, в связи с его сексуальной активностью. Суммируя множество деталей подобного рода, относящихся к настоящему и прошлому, а также сновидения пациента, ему дают интерпретации в следующих направлениях: у пациента и психоаналитик, и другие авторитетные фигуры ассоциируются с отцом; в своем страхе пациент все еще следует инфантильным поведенческим стереотипам неразрешенного эдипова комплекса.

В результате такой работы может наступить облегчение, и пациент уже не так остро чувствует свое унижение. Этот этап психоанализа отчасти оказался ему полезен. Он узнал о себе кое-что и понял, что его чувство унижения иррационально. Но без работы с его гордыней глубоких перемен не достигнуть. Напротив, скорее всего, поверхностные улучшения во многом обеспечивает тот факт, что его гордыня не терпит ни его иррациональности, ни, в особенности, инфантильности. И скорее всего, он лишь выработал у себя новые надо и нельзя . Ему нельзя быть инфантильным и надо быть взрослым. Ему нельзя чувствовать себя униженным, потому что это инфантильно, – и он больше не чувствует унижения. Таким образом, видимый прогресс на самом деле может стать новым препятствием для роста пациента. Его чувство унижения ушло в глубину, и взглянуть на него честно теперь не так просто. Терапия укрепила гордыню пациента, вместо того чтобы ее ослабить.

Все эти причины теоретического характера не дали возможности Фрейду увидеть влияние погони за славой во всей полноте. В тех факторах захватнических влечений, которые он наблюдал, он видел не то, что видим мы, а дериваты инфантильных либидинозных влечений. Подобный образ мысли не позволял ему принять захватнические влечения в качестве самостоятельных сил, обладающих собственным значением и способных вызвать последствия.

Это утверждение становится очевиднее, когда мы сравниваем Фрейда и Адлера. Адлер внес огромный вклад в осознание важности влечений к власти и превосходству при неврозе. Однако Адлер слишком увлекся механизмами достижения власти и утверждения превосходства, чтобы увидеть всю глубину личностного расстройства, которое они приносят, и, следовательно, во многом прошелся только по верхам затронутых проблем.