Карен Хорни - Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Другие мало заботятся об объективности к себе или даже о правде. Но когда такой пациент, несмотря на то что его установка влечет за собой уклончивость всех направлений, все-таки осознает у себя некоторые невротические тенденции, он может провести искусное разграничение между «собой» и своим «неврозом» или своим «бессознательным». Его «невроз» – это что-то загадочное, не имеющее ничего общего с «ним». Не удивительно ли это? Выходит, для него – это средство сохранить не просто лицо, а жизнь или, по крайней мере, здоровье. Уязвимость его гордости принимает столь грандиозные размеры, что он надорвался бы, признав наличие у себя расстройств.

И последнее средство сохранить лицо, о котором следует здесь упомянуть, – это юмор. Разумеется, это признак внутреннего освобождения, когда пациент способен прямо признать свои трудности и принять их с долей юмора. Но иногда пациенты в начале психоанализа непрерывно сыпят шутками в свой адрес или столь драматически преувеличивают свои трудности, что те переходят в разряд забавных, и в то же время эти пациенты до абсурда чувствительны к любой критике. В этих случаях юмор используется как средство вытащить жало стыда, который иначе не стерпеть.

Итак, есть разные средства залечить ущемленную гордость. Но она так уязвима и чувствительна, что хочет и на будущее обеспечить себя средствами защиты. Невротик создает искусную систему избеганий в надежде обойти будущие острые углы для его гордости. Для него это тоже автоматический процесс. Он не отдает себе отчет, что хочет избежать чего-либо, потому что это может ранить его гордость, – он просто избегает этого, часто неосознанно. Процесс этот касается и деятельности, и отношений с людьми и может серьезно препятствовать его реалистическим стремлениям и усилиям. Если процесс затрагивает большие области, то фактически жизнь человека становится совсем не такой, как ему мечталось. Скажем, он не начинает никакого серьезного дела, к которому чувствует склонность, из страха, что ему не удастся дойти до самой вершины успеха. Он хотел бы стать писателем или художником, но боится начать. Он хотел бы поухаживать за девушками, но так страшно получить отказ. Он не хочет путешествовать, чтобы не попадать в неловкие ситуации с администраторами гостиниц и носильщиками. Или он осмеливается ходить только в места, где его хорошо знают, чтобы не почувствовать себя пустым местом рядом с незнакомыми. Он бежит от общества, чтобы не быть там как слон в посудной лавке. В итоге, в соответствии со своим экономическим положением, он или ничем не занимается, или выполняет посредственную работу, строго ограничивая себя в расходах. Во многих смыслах он живет ниже уровня своих возможностей. Время идет, и вот ему уже становится необходимо держаться от других все дальше и дальше, потому что он не может посмотреть правде в глаза и признать, что плетется в хвосте своей возрастной группы и, следовательно, избегает сравнений и вопросов о своей работе. Чтобы как-то удержаться в своей жизни, ему необходимо глубже окопаться в своем вымышленном мире, в мире фантазии. Но все эти меры только прикрытие, а не лекарство для его гордости, поэтому он может начать взращивать свой невроз, потому что невроз становится его алиби, оправданием отсутствия достижений.

И все же это крайний случай, добавлю, что гордость не единственный, хотя и существенный фактор, отвечающий за такое развитие. Чаще избегания ограничиваются отдельными областями. Человек предпочитает быть активным и результативным в тех сферах, где у него меньше запретов и которые служат его славе. Например, он может много и успешно трудиться и в то же время сторониться людей. Или он может чувствовать себя спокойно в общественной жизни или в роли Дон Жуана, но не отваживается на серьезную работу, которая, скорее всего, станет вызовом его способностям. Ему комфортно в роли организатора, но он избегает любых личных отношений, потому что они делают его уязвимым. Среди множества страхов, сопряженных с эмоциональной вовлеченностью (невротическая замкнутость), страх перед оскорблением гордости главенствует. Кроме того, по многим причинам человека может особенно волновать перспектива не добиться ошеломительного успеха у противоположного пола. Например, мужчина бессознательно предчувствует, что стоит ему подойти к женщине или вступить с ней в связь, его гордость будет поставлена под удар. Женщина – это прежде всего угроза его гордости. Этот страх может быть достаточно силен, чтобы пересмотреть свои отношения с женщинами и начать избегать гетеросексуальных контактов. Это не единственный запрет, который обусловливает переход к гомосексуальности, но он вносит свою лепту в предпочтение людей своего пола. Гордость – враг любви.

Избегание может относиться к различным специфическим вещам. Кто-то избегает публичных выступлений, кто-то – спорта, кто-то – телефонных звонков. Если есть кому вместо него позвонить, принять решение или поговорить с квартирной хозяйкой, пусть он это и сделает. Наиболее вероятно, что в таких конкретных вещах человек осознает свое увиливание, но в более широких областях он часто прикрывается расплывчатой установкой «Я не могу» или «Мне все равно».

Эти избегания основаны на действии двух принципов, определяющих их характер. Первый – ограничение жизни гарантирует безопасность. Безопаснее отказываться, уходить, отвергать, чем рисковать своей гордостью. Наверное, ничто не демонстрирует столь убедительно, насколько гордость сильнее, как готовность ограничить свою жизнь до убожества. Второй принцип – безопаснее не пытаться, чем пытаться и проиграть. Эта установка ставит на избегание печать окончательности, потому что лишает человека даже шанса постепенно преодолеть свои трудности, какими бы они ни были. Второй принцип нереалистичен, даже исходя из невротических предпосылок, потому что цена за него не только ненужные ограничения жизни, но и глубочайший ущерб гордости, которые в перспективе принесут сами избегания. Но конечно, невротик не думает о будущем. Он озабочен только тем, что ошибется здесь и сейчас, и его за это ждет осуждение. Если он не будет делать никаких попыток, то и последствий никаких не будет. Он сумеет найти оправдание. По крайней мере, он успокоит себя мыслью, что если бы попытался, то мог бы сдать экзамены, найти лучшую работу, завоевать эту женщину. Часто его заносит и в более фантастические мечты: «Займись я музыкой или писательским ремеслом, я превзошел бы Шопена или Бальзака».

Во многих случаях избегания простираются до наших желаний; иными словами, они вбирают в себя наши желания. Мы говорили о людях, для которых не получить желаемого равносильно позорному поражению. Тогда само желание становится слишком большим риском. Однако такое насильное ограничение желаний означает резкое ограничение нашей жизни. Иногда человек должен избегать любой мысли, которая могла бы задеть его гордость. Самое серьезное из подобных избеганий – это бегство от мыслей о смерти. Ему кажется кощунством сама идея, что придется состариться и умереть, как и прочим смертным. Дориан Грей из романа Оскара Уайльда – художественный символ гордости за вечную молодость.