Стивен Пинкер - Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Теоконсерваторы считают, что эрозия авторитета церкви в эпоху Просвещения лишила западную цивилизацию прочной нравственной основы, а дальнейшая либерализация 1960-х годов подтолкнула ее к краю пропасти. В годы президентства Билла Клинтона западная цивилизация могла сорваться в бездну в любой момент; нет, это относится к администрации Обамы; нет, но это точно случилось бы при Хиллари Клинтон. (Вот почему Энтон опубликовал свое истерическое эссе «Выборы на борту рейса 93», упомянутое в главе 20. В нем он сравнил страну с захваченным 11 сентября 2001 года самолетом и призвал избирателей: ««Штурмуйте кабину пилотов или нам конец»!») [1351] Опубликовано под псевдонимом Публий Деций Мус; Publius Decius Mus 2016. M. Warren, “The Anonymous Pro-Тrump ‘Decius’ Now Works Inside the White House,” Weekly Standard, Feb. 2, 2017. Как бы ни смущали теоконсерваторов вульгарность и антидемократические ухватки того, кому они в 2016 году доверили свое знамя, этот дискомфорт перевесила надежда, что он один способен провести радикальные реформы, в которых нуждается Америка, и предотвратить катастрофу.

Марк Лилла точно подметил парадоксальность теоконсерватизма. Теоконсерваторов бесит радикальный исламизм (который, как они считают, вскоре развяжет Третью мировую войну), но сами они придерживаются столь же реакционного образа мысли и так же опасаются современности и прогресса [1352] Реакционный образ мысли: Lilla 2016. О реакционном исламе: Montgomery & Chirot 2015 and Hathaway & Shapiro 2017. . И те и другие верят, что некогда в прошлом существовало счастливое, должным образом управляемое государство, где добрый народ знал свое место. Но потом враждебные светские силы разрушили эту гармонию, что привело к упадку и вырождению. Только героический авангард, хранящий память о прошлом, способен возродить общество и вернуть его в золотой век.

На случай, если вы утратили нить, которая связывает эту интеллектуальную историю с нынешними событиями, напомню, что в 2017 году Трамп решил выйти из Парижского соглашения по климату под давлением Бэннона, который убедил его, что сотрудничать с другими странами – значит выбросить белый флаг в международной борьбе за величие [1353] A. Restuccia & J. Dawsey, “How Bannon and Pruitt Boxed In Trump on Climate Pact,” Politico, May 31, 2017. . (Враждебность Трампа к иммиграции и международной торговле имеет те же корни.) Когда ставки в игре настолько высоки, полезно время от времени напоминать себе, почему идеи нео-тео-реакционно-популистского национализма интеллектуально несостоятельны. Мы уже обсудили, что искать опору морали в институтах, на совести которых крестовые походы, инквизиция, охота на ведьм и европейские религиозные войны, по меньшей мере абсурдно. Идея, что мировой порядок должен складываться из этнически гомогенных и враждебных друг другу национальных государств, настолько же нелепа.

Во-первых, утверждение, согласно которому люди испытывают внутреннюю потребность идентифицироваться с национальным государством (а следовательно, космополитизм противоречит природе человека), – это пример плохой эволюционной психологии. Здесь, так же как и в утверждении о предполагаемой внутренней потребности исповедовать какую-либо религию, восприимчивость принимается за необходимость. Несомненно, люди ощущают солидарность со своей группой, но, с каким бы интуитивным представлением о «группе» мы ни рождались на свет, такая группа не может быть национальным государством, которое оформилось лишь после Вестфальского мира 1648 года. (Не может она быть и расой, потому что нашим эволюционным предкам редко выпадал шанс встретить человека другой расы.) В реальности когнитивная категория группы, племени или союза абстрактна и многомерна [1354] Когнитивная гибкость понятия «группа»: Kurzban, Tooby, & Cosmides 2001; Sidanius & Pratto 1999; Center for Evolutionary Psychology, UCSB, Erasing Race FAQ, http://www.cep.ucsb.edu/erasingrace.htm . . Люди ощущают свою принадлежность ко множеству пересекающихся групп: семья, город детства, страна рождения, страна проживания, конфессия, этнос, университет, студенческое братство или сестричество, политическая партия, предприятие, спортивная команда, даже марка фотоаппарата. (Если вы хотите увидеть по-настоящему яростный трайбализм, найдите на форуме фотографов дискуссию «Nikon или Canon».)

Да, политтехнологи умеют развернуть мифологию и иконографию, которые побуждают людей определять свою идентичность на основе религии, гражданства или этнической принадлежности. Ловко комбинируя убеждение и принуждение, они даже могут превратить своих сограждан в пушечное мясо [1355] Манипуляция интуитивным понятием «группа»: Pinker 2012. . Но это еще не значит, что людьми движет национализм. Ничто в природе человека не мешает ему быть гордым французом, европейцем и гражданином мира одновременно [1356] Трайбализм и космополитизм: Appiah 2006. .

Заявление, что этническое единообразие – залог здоровой культуры, в высшей степени ошибочно. Мы неспроста говорим о незамысловатых явлениях и представлениях как о провинциальных, местечковых и ограниченных , а об утонченных и передовых – как о столичных и космополитичных . Не бывает гениев, способных выдумать все важное в одиночку. Гениальные личности и культуры аккумулируют и присваивают «золотые коллекции» идей. Динамично развивающиеся культуры, как широкие реки, вбирают в себя ручейки людей и инноваций, стекающиеся к ним отовсюду. Именно поэтому колыбелью первых цивилизаций стала Евразия, а не Австралия, Африка или Америка – об этом писали Соуэлл в своей трилогии «Культура» (Culture) и Джаред Даймонд в книге «Ружья, микробы и сталь» (Guns, Germs, and Steel) [1357] Diamond 1997; Sowell 1994, 1996, 1998. . Это объясняет, почему очагами культуры всегда были торговые города, расположенные на перекрестках крупных сухопутных и водных путей [1358] Glaeser 2011; Sowell 1996. . И это объясняет, почему люди всегда странствовали, переезжая туда, где жизнь сулила им большее. У деревьев есть корни, а у людей – ноги.

И наконец, давайте не забывать, почему вообще возникли международные институты и осознание Земли как общего дома. С 1803 до 1945 года мир хлебнул международного порядка, построенного на идее национальных государств, в героических битвах выясняющих, кто тут самый великий. Ни к чему хорошему это не привело. Со стороны реакционных правых особенно глупо в истерическом тоне запугивать нас «войной», якобы ведущейся исламом против Запада (с сотнями жертв), и при этом убеждать вернуться к прежнему международному порядку, когда Запад постоянно вел войны сам с собой (жертвами которых стали десятки миллионов). После 1945 года мировые лидеры сказали: «Давайте больше так не делать» – и принялись снижать накал национализма, сделав выбор в пользу всеобщих прав человека, международного законодательства и транснациональных институтов. Результатом, как мы видели в главе 11, стали семьдесят лет мира и процветания в Европе, а также, во все большей степени, в мире в целом.