Андреа Палладио - Четыре книги об архитектуре

Вершина его творчества в жанре виллы – Ротонда (1551–1591), известная также как вилла Альмерико – Капра; воплощенное совершенство. Как формулирует современный эссеист, «при взгляде на этот уникум, безапелляционно сияющий счастьем и красотой, у любого архитектора учащается сердцебиение» [2] Смирнов Г. Палладио. Семь философских путешествий. М.: Рипол-классик, 2018. С. 268. . Впрочем, для восхищения Ротондой в архитекторском дипломе нет необходимости: достаточно видеть и чувствовать.

Но обратимся к трактату, в котором Палладио, вслед за современниками Серлио и Виньолой, постарался изложить собственные взгляды на искусство архитектора, описав в том числе свой практический опыт построек. Единым прообразом ренессансных архитектурных сочинений служили «Десять книг о зодчестве» римского инженера Витрувия, с которыми Палладио тоже был хорошо знаком. В 1556 году в Венеции было осуществлено их издание, над подготовкой которого Палладио трудился вместе со своим новым покровителем, заказчиком и другом Даниэле Барбаро. Блестящий интеллектуал, дипломат и философ, имевший духовный сан патриарха Аквилеи, Барбаро составил обстоятельный комментарий к трактату античного архитектора, очевидно, пользуясь консультациями Палладио, который выполнил иллюстрации к изданию. Вилла Барбаро в Мазере в 1560-х годах возникла также в результате их сотрудничества (великолепные росписи внутри исполнены Паоло Веронезе). Однако главный плод работы над комментариями к Витрувию – это, несомненно, рождение у Палладио замысла собственного трактата.

Труд «Четыре книги об архитектуре» (“I quattro libri dell’architettura”) впервые увидел свет в Венеции в 1570 году. Его четырехчастная структура заставляет вспомнить «Метафизику» Аристотеля, с его учением о четырех первоначалах или причинах бытия: форме, материи, цели и перводвижителе. Хотя тематика разделов («книг») у Палладио весьма условно может быть связана с именами этих первоначал, их число едва ли случайно. Даниэле Барбаро, в тесном интеллектуальном общении с которым Палладио создавал свое сочинение, был глубоким знатоком философии Аристотеля [3] См.: Кавтарадзе С.Ю. Барбаро и Аристотель. «Четыре причины» виллы в Мазере // Искусствознание. 2016. № 1–2. С. 324–357. .

Заглавная книга трактата посвящена первоэлементам архитектуры – строительным материалам, необходимому качеству грунта, технике возведения стен, пяти ордерам, отопительному оборудованию, лестницам и т. д. Палладио дает здесь свод практических знаний о ремесле архитектора.

Вторая книга содержит описание его собственных жилых построек, она щедро проиллюстрирована проектными чертежами, далеко не все из которых были в итоге реализованы. На самом деле Палладио излагает здесь собственное видение идеальной архитектуры, постоянно апеллирует к авторитету античных строителей и подчеркивает важность для архитектора встречи с достаточно понимающим заказчиком.

В Третьей книге речь идет о городе и публичных постройках, дорогах и мостах. Этот раздел трактата – наименьший по объему, что хорошо отражает акценты профессиональной деятельности Палладио. Город не мыслится им как единый ансамбль (или система таковых), он лишь констатирует необходимость иметь в городе площади, а при разбивке улиц призывает считаться с условиями климата. Как заметил современный исследователь, Палладио не выработал своей концепции идеального города, его проекты «следует рассматривать <���…> как пространство абсолютной архитектуры, таинственным образом вырастающее из сложившегося темного, запутанного города» [4] Аурели П.В. Возможность абсолютной архитектуры. М.: Strelka Press, 2014. С. 108. .

Прообразом такого видения города как некоего архипелага архитектурных шедевров можно считать разработанный Палладио в 1543 году проект оформления церемонии въезда в Виченцу кардинала Ридольфи. Решенный как серия временных мемориальных сооружений, маркирующих ключевые пункты маршрута процессии, он предполагал приоритет отдельно взятого архитектурного артефакта. По сути, виллы, разбросанные по сельской округе Виченцы и наделенные чертами столичной (римской) архитектуры, представляли в своей совокупности такой открытый город-архипелаг, противопоставленный ренессансной модели замкнутой в себе городской структуры.

Наконец, в Четвертой книге Палладио обращается к храмовой архитектуре, которую рассматривает как высшее выражение искусства строить. Его ключевая мысль состоит в допустимости и даже необходимости опираться в постройке христианских храмов на опыт античных зодчих. Противоречие между христианством и язычеством снимается им как несущественное для архитектуры. Призывая видеть в гармонии и красоте форм свидетельство божественного совершенства, Палладио сосредоточивает внимание на сугубо профессиональных вопросах и предлагает вниманию читателя ряд древнеримских храмовых построек. Исключение сделано лишь для Темпьетто (1500–1502) Д. Браманте, которого Палладио определил как первопроходца возрождения прекрасной архитектуры древних.

Как уже говорилось, трактату Палладио выпала завидная судьба. Размышляя о причинах этого, стоит иметь в виду, что, отражая опыт конкретного североитальянского архитектора-строителя, «Четыре книги…» все же были программным сочинением, в котором идея классической ( правильной ) архитектуры дистанцировалась от ее физического воплощения. Как было установлено позднее исследователями Палладио, многие постройки размерами и пропорциями отличаются от воспроизведенных в трактате проектных чертежей; некоторые проекты не были осуществлены в полной мере (например, часто вместо двух симметричных баркесс [5] От итал . Barchessa – служебно-хозяйственный корпус. виллы имеют только одну).

Сыграли свою роль и большие цивилизационные процессы. В XVII столетии Италия все более и более уступала культурное лидерство протестантским странам Северной Европы, и на этом историческом переломе идеи Палладио и его ближайшего последователя Винченцо Скамоцци (1548–1616), озаглавившего собственный трактат куда более амбициозно – «Идея универсальной архитектуры» (“L’idea dell’architettura universale”), – оказались восприняты англичанами. Основоположник британского классицизма Иниго Джонс (1573–1652), будучи еще придворным художником датской принцессы – будущей супруги английского короля, – посетил Италию и даже якобы имел встречу со Скамоцци. Последнее может быть чистой легендой, однако его постройки 1610–1640-х годов в Лондоне имеют бесспорно палладианский характер.

Пример Джонса стал поучительным для множества северных архитекторов, а «Четыре книги…» приобрели почти сакральное значение и были переведены на разные европейские языки. Для нашего разговора существенно отметить, что этот процесс уже в XVIII веке не миновал и Россию, ставшую на путь модернизации по западным образцам. Особый, пытливый интерес к книжному знанию отличал самого царя-реформатора Петра I, разделялся он и его сподвижниками, среди которых примечательной фигурой являлся князь Григорий Федорович Долгоруков (1657–1723). Потомок Рюриковичей, он запечатлел себя в истории как незаурядный дипломат и государственный деятель, но известен и как создатель уникального памятника барокко – церкви в Подмоклове (1714–1722).