Вера Калмыкова - Как начать разбираться в архитектуре

Хотя алтарь и был построен позже многих других зданий Пергамского акрополя, он стал одним из его смысловых центров. Располагался он на широком цоколе, в плане почти квадратном, на котором, в свою очередь, покоился высокий стилобат. Размеры стилобата превышали размеры цоколя, так что приподнятый над уровнем земли алтарь стоял на отдельной плоскости, будто на ладони самого Зевса. С одной стороны монолитность цоколя прорезала пологая лестница, по которой почитатель божества медленно и плавно поднимался к фасаду алтаря, постепенно озирая великолепное сооружение, раскрывавшееся перед ним по мере движения. В плане алтарь напоминал русскую букву «п» с более чем нужно вытянутой перекладиной. По периметру здание окружал многоколонный портик. В нем стояли статуи. Цоколь закрывался фризом, украшенным рельефными сценами гигантомахии– битвы олимпийских богов с гигантами. Общая длина фризасоставляла около ста тридцати метров, высота – почти два с половиной метра. Изображения выполнены в технике горельефа(высокий рельеф, на котором изображение выступает над фоном более чем на половину объема).

Изобразить победу эллинов над галлами, цивилизованных людей над варварами как победу порядка, космоса над хаосом было вполне в духе древнеэллинской философии искусства. Головы многих изваяний не сохранились, и тем выразительнее оказываются их тела, переплетающиеся в смертельных поединках. Вместе с тем рельефы алтаря не производят впечатления беспорядочного нагромождения тел, все они подчинены единому ритму, целостному композиционному решению. Евсей Ротенберг писал, что обнаженый торс Зевса – «олицетворение такой беспредельной мощи, что удары молнии, обрушиваемые на гигантов, воспринимаются как ее непосредственное излучение».

Шедевр искусства рождается тогда, когда высшая степень мастерства соединяется с величайшей любовью к человеку как единству духа и тела. Такова статуя Афродиты, стоявшая когда-то в эллинском полисе на острове Мелос. Она известна как Афродита Милосская.

Никаких биографических сведений об Агесандре, ее авторе, не сохранилось. Известно лишь, что мастер родился, учился и работал на Родосе – этот остров славился ваятелями.

Изваяние выглядит воистину божественно. Трудно представить, что перед нами дело рук человеческих, – настолько оно совершенно. Тело богини, выражение лица поражают красотой, плавностью линий, спокойствием, гармонией. Мягкая нежная кожа кажется живой.

Скульптура была обнаружена в 1820 г. на острове Мелос. Существует несколько версий того, как она попала в Лувр. Приведу одну из них – по правдоподобности она не уступает прочим, а по драматизму их превышает. Нашел ее крестьянин, возделывавший землю, и решил подороже продать кому-нибудь. Поместив изваяние на скотном дворе, он через какое-то время показал его французскому офицеру, путешественнику и исследователю Жюлю Себастьену Дюмон-Дюрвилю. Тот оказался достаточно сведущ, понял, что перед ним – подлинный шедевр, хотел было выкупить статую, но алчный владелец запросил непомерную цену. Тогда Дюмон-Дюрвиль предпринял отчаянную попытку достать деньги – даже обратился к французскому консулу в Константинополе с просьбой купить Афродиту для Лувра.

Наконец нужные средства оказались на руках у Дюрвиля. Тот бросился к крестьянину… Увы, владелец, не сдержав обещания подождать, данного французу, продал изваяние турецким коммерсантам. В момент приезда Дюрвиля купленная ими Афродита уже лежала, упакованная в ящик для транспортировки. Дюрвиль заплатил сверх оговоренной суммы, и Афродита оказалась у него. Турецкие купцы, разумеется, с таким решением оказались не согласны. Битва за статую продолжилась до самого порта, и в пылу потасовки исчезли… руки Афродиты. Считается, что они остались в порту и так и не были обнаружены.

Родосские скульпторы любили изображать многофигурные сцены на сюжеты, полные драматизма и экспрессии. Эстетика эллинизма вообще несколько театрализованна, и родосцы в полной мере выражали общую в ту пору склонность к аффектации. В их творчестве получило воплощение не столько раскрытие патетических моментов, как в Пергамском алтаре, сколько развернутое «повествование в камне». Такова, например, скульптурная группа «Фарнезский бык», исполненная Аполлонием и Тавриском. Мифологический сюжет здесь таков: Антиопа, дочь фиванского царя, была прекрасной девушкой, и ее полюбил сам Зевс. Однажды, когда Антиопа спала, верховный олимпийский бог тайно овладел ею, и она родила двух сыновей – Зефа и Амфиона. Судьба Антиопы сложилась несчастливо: она попала в рабство к фиванской царице Дирке, которая жестоко притесняла ее; к тому же Антиопа была разлучена с сыновьями. Дирка задумала предать ее мучительной казни. Она велела Зефу и Амфиону привязать женщину к рогам дикого быка. Юноши чудесным образом узнали, что собираются зверски умертвить родную мать. Тогда они в ярости набросились на Дирку, схватили ее, привязали к бычьим рогам и отпустили быка. Дирка погибла страшной смертью.

Конечно, искусство эпохи эллинизма сохраняет преемственность с более ранней эпохой классики, но есть между ними и очень интересные различия, касающиеся, казалось бы, частностей – но каких выразительных! Например, сравним скульптурные изображения мужского тела. Уцелевшие торсы статуй, украшавших афинский Акрополь, показывают нам сильных и пластичных мужчин, которые, однако, вовсе не стремились к демонстрации гипертрофированных мышц. Верные принципам калокагатии, они поддерживали себя, что называется, в форме. Совершенно иначе выглядят торсы эпохи эллинизма: здесь уже появляется та переразвитость мышц, которую мы видим и у современных атлетов. Изменение идеала телесной красоты свидетельствует и о психологических сдвигах, причем явно в сторону от спокойствия, гармонии, созерцательности. Точно так же Пергамский алтарь отличается от афинского Акрополя: там – уравновешенность и пребывание в гармонии, здесь – порыв, стремление, желание преступить метафизические границы.

Глядя на греческие статуи, невольно задаешься вопросом: а как выглядели те, кто смотрел на изваяния? Каков был их физический облик? Не являлась ли классическая красота дополнительным атрибутом божественности или героизма, ведь изображались не только боги, но и герои – мифические и реальные? Мы знаем, что портретных элементов почти нет даже в тех работах мастеров Эллады, которые изображают конкретных людей: художники ставили перед собой задачу показать совершенство, а не сходство. И тут нам приходят на помощь Танагрские статуэтки, в своем роде не менее знаменитые, чем грандиозные храмы. Изготовленные в III–I веках до н. э., т. е. фактически современные наследники Александра Македонского, они передают реальный облик эллинов (в основном, конечно, эллинок). И оказывается, что это был действительно очень красивый народ.