Дэниел Левитин - Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо

Внимание регулируют структуры префронтальной коры головного мозга, а также составляющие ее чувствительные к дофамину и ГАМК нейроны. Гамма-аминомасляная кислота, или ГАМК, – это ингибиторное нейрохимическое вещество головного мозга. Я уже упоминал о том, что префронтальная кора достигает зрелости после 20 лет. Кроме того, именно эта часть головного мозга человека значительно увеличилась в размере по сравнению с мозгом обезьян; на самом деле это единственное, что во многом отличает нас от ближайших родственников – приматов. Поскольку префронтальная кора отвечает за когнитивный контроль, планирование, а также бдительность и добросовестность в целом, можно предположить, что видовые и возрастные изменения в этой области мозга должны состоять в наполнении ее нейронами «интеллекта» или чем-то в этом роде. Но самое большое различие между префронтальной корой мозга человека и мозга обезьяны, а также между префронтальной корой подростка и взрослого – это наличие большого количества ГАМК-рецепторов. Да, речь идет об ингибиторном нейрохимическом веществе. Многое из того, что в нашем понимании значит быть человеком, быть взрослым, подразумевает способность сдерживать естественные реакции. Только подумайте: не бить человека только потому, что вы на него злитесь; отложить удовольствие и продолжать работать над важным проектом, даже если вы знаете, что по телевизору идет что-то интересное; отказаться от третьей порции алкоголя; есть здоровую пищу, даже если нездоровая так вкусно пахнет.

ГАМК– и дофаминовые нейроны помогают нам фокусироваться на своем выборе и не отвлекаться на постороннее. Впрочем, с возрастом префронтальная кора теряет часть энергии и жизнеспособности, поэтому мы чаще отвлекаемся и нам необходимо прилагать больше усилий к сосредоточению внимания.

Федеральный судья Джек Вайнштейн (98 лет) говорит: «Я все думаю о докторе Споке, написавшем все эти книги о воспитании детей, которые мы читали, когда я был молодым отцом. Помню [смеется], как, выступая на радио, он говорил (я слушал эту программу около 70 лет назад), что нужно придумывать маленькие хитрости для борьбы с забывчивостью, и привел пример, который я запомнил навсегда. Доктор Спок сказал, что, если по радио или телевизору сообщают, что будет дождь, в тот же момент, пока не забыли, возьмите зонт и повесьте его на дверь, чтобы захватить с собой, выходя из дома» [87]. Тут нам послужат напоминанием любые предметы. Специалист по когнитивной нейробиологии Стивен Косслин называет этот метод «когнитивными протезами» [88].

Певица Джони Митчелл (76 лет) тоже использует среду своего дома. «Я помню, как в фильме “Доктор Живаго” героиня Джули Кристи заходит в дом и кладет ключи на столик у двери. “Блестяще, – подумала я. – Так она всегда знает, где ключи”. Десять лет назад я построила свой дом в Британской Колумбии и сделала на кухне дополнительный комплект маленьких ящичков для хранения вещей, которые я постоянно теряю, по одному ящику для каждой такой вещи: батарейки, спички, палочки для еды, скотч и другие предметы. Не выношу, когда не могу что-то найти. Жаль, что я не сделала этого много лет назад» [89].

У многих людей есть маленькие хитрости для запоминания тех или иных вещей. Бывший государственный секретарь США Джордж Шульц, которому исполнилось 99 лет, объясняет: «Вы должны установить некий порядок. Например, я храню слуховой аппарат в правом кармане пиджака. Он всегда в этом кармане. Ключи от дома лежат в другом кармане, а кошелек – еще в одном» [90]. Кинооператор Джеффри Кимбалла 63 лет прокручивает в уме список из пяти вещей, которые он всегда берет с собой, выходя из дома [91]. Его он повторяет словно мантру: очки для чтения, кошелек, ключи, телефон, бинокль (он заядлый орнитолог). Вернувшись домой, Джеффри оставляет кошелек и ключи в туфлях у двери.

Двум моим друзьям пришлось пройти курс химиотерапии, и их предупредили о возможности когнитивных отклонений. Во избежание последствий они оба стали пользоваться современными технологиями. Всего 15 лет назад им пришлось бы включить пятнадцать таймеров для разных задач, которые необходимо выполнить в течение дня. Сейчас они делают это с помощью смартфонов, запрограммировав «встречи» в облачном календаре. Подобные напоминания предусмотрены у них для каждого приема лекарств, визита к врачу или заполнения отчета о состоянии здоровья. Они запрограммировали даже такие мелочи, как «принять душ» или «одеться к приходу внуков». Были и записи такого рода: «позвонить врачу через 15 минут», что давало им время спокойно поразмышлять о том, что они хотят обсудить.

Оба моих друга полностью выздоровели, но продолжают пользоваться электронными календарями наряду со списками дел и системой напоминаний в виде клейких листочков. Им нравится, что так они могут не волноваться о том, что могут что-то забыть. И они живут в настоящем моменте. А поскольку эти двое все записывают и уделяют пристальное внимание тому, что хотят включить в свое расписание, их память улучшилась.

Я уже упоминал о том, что объем гиппокампа и медиальных зон височных долей головного мозга с возрастом уменьшается, а изменения в префронтальной коре делают нас более подверженными влиянию отвлекающих факторов. Отвлекаемость – это враг кодирования памяти. Кроме того, у меня есть предположение, что любой небольшой провал в памяти, случающийся после определенного возраста, необязательно говорит о неизбежной ее деградации. Тем не менее широко распространено мнение, что с возрастом следует ожидать потери памяти. Нейробиолог и специалист по стрессу Соня Люпьен изучала разрушительное воздействие стресса на память, а также то, как при этом повышается уровень кортизола [92]. Интуиция подсказывала ей, что тестирование памяти пожилых людей заставляет их напрягаться, из-за чего они показывают более низкие результаты, чем можно было бы ожидать.

«Я не верю в возрастное ухудшение памяти, – говорит Люпьен. – Если даже оно существует, то в гораздо меньшей степени, чем принято считать. Я изучала методику проведения экспериментов, которые указывают на возрастную потерю памяти. У людей преклонного возраста, принимавших в них участие, еще до начала тестов зашкаливал уровень кортизола. Выходит, мы тестируем их в неблагоприятной среде. В большинстве случаев новизна, непредсказуемость, отсутствие контроля и угроза эго – четыре самых существенных фактора стресса. А во время тестирования памяти мы подвергаем пожилых людей воздействию всех четырех!»

Практически все исследования памяти людей преклонного возраста проводятся в университетских лабораториях. Это знакомая среда для молодежи, которая входит в контрольную группу во время подобных исследований, – все они студенты университета. Однако для пожилых это совершенно незнакомая среда. Они ищут место для парковки, не знают, где в здании расположены лифты. И наконец в подавленном состоянии из-за опоздания приходят в лабораторию, где их приветствует жизнерадостный молодой ассистент, который, как им известно , будет искать возможные расстройства памяти. Все это вызывает стресс.