Григорий Тульчинский - Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность [litres]

И, второе, в этой связи также происходит законодательное ограничение распространения фейковых новостей. При этом, что подразумевать под фейком, сказать сложно. Например, отечественные закон, который называют «законом о фейковых новостях», и соответствующие ему поправки в административный кодекс. Речь о законе 30 ФЗ, который был одобрен в марте этого года. Его называют «законом о фейковых новостях» в просторечии, в медиадискурсе, даже в такой формулировке задавали вопрос президенту, а на деле он называется ФЗ-30 «О внесении изменения в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»» от 18.03.2019 г. В принципе, он совсем не о фейковых новостях. Он буквально гласит, что за распространение информации, которая порочит органы государственной власти, представителей органов государственной власти и символы Российской Федерации – требуются санкции прокурора или какие-то сходные вещи на блокировку и удаление данного контента. В принципе, тоже отчасти наднациональный принцип.

Подведу итог, что не все то фейк, что в СМИ называется фейком. Закон о фейковых новостях в принципе никоим образом не соотносится с теми определениями, что мы сказали. Потому что человек может вполне себе на резонных принципах заявить, что какой-то человек власти предержащие нарушил такой-то закон, и по этому закону, вроде как человек оскорбил лицо, которое наделено властью и подпадает под закон и должен по административному кодексу, скажем, заплатить штраф. Но при этом этого же самого человека, которого он обвинил, через день могут арестовать по подозрению в том же самом. И вот тут вопрос, а где фейк? И вот в этой связи у нас такое довольно своеобразное правоприменение. Кроме того, как в послании сказал наш уважаемый Президент, на его взгляд, этот закон должен распространяться только на вторую часть, а, именно, на оскорбление символов государственной власти Российской Федерации – герб, гимн, флаг и так далее, и, возможно, ещё что-то.

Возникает парадоксальная ситуация. Например, некто в условной социальной сети говорит, что губернатор Н. взяточник. Теперь он подпадает под пункт административного кодекса, который гласит, что согласно с изменениями в законе об информации, собственно говоря, нарушением законодательства является проявление неуважения к представителям власти. На следующий день, или, скажем, через десять минут того человека, который был обвинён во взяточничестве могут реально арестовать по подозрению в этом самом взяточничестве.

Золян С.Т.: Здесь, возможно, проблема не фейковости, а неопределённости слова «порочить». Поэтому естественно, что обоих должны арестовать – одного за взяточничество, другого за то, что он говорит об этом.

Куликов С.Ю.: Но дело в том, что клевета – это другая статья: Ст. 128 УК РФ: «Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию».

Золян С.Т.: А «порочить» – это что-то другое. Процитируем классика: «я правду о тебе расскажу такую, что будет хуже всякой лжи ». Можно порочить, говоря правду.

Куликов С.Ю.: Здесь отдельная статья Уголовного кодекса [РФ] о защите чести и достоинства человека.

Золян С.Т. : Я имею в виду семантику слова. «Порочить» вовсе не имеет пресуппозиции «говорить неправду», а указывать на порок. Здесь я вижу вот такую интересную контаминацию, современного и архаичного: власть сакральна, поэтому её нельзя порочить. Сказать о губернаторе, что он взяточник, безотносительно к тому, взяточник он или нет, есть посягательство на десакрализацию власти.

Ильин М.В.: Это не сакральности касается, а того, что пока человек является должностным лицом, ты не можешь ему ничего сделать, у него иммунитет. В современной политике это заключается в том, что не ты не подлежишь чему-то. Почему Карлу Стюарту отрубили голову, потому что «the King cannot do wrong», король не может ошибаться. У нас Карл ошибся, а как он не король, голову рубим. Губернатор не может быть взяточникам, но кто-то другой может быть взяточникам, значит, мы его сначала разжалуем из губернаторов. Я говорю сейчас о логике. А логика нарушается и получается инверсия.

Золян С.Т.: Здесь получается очень интересный момент. Понятие «порочить» и «фейковость» оказываются связанными. Значит, есть какие-то институты, которые нельзя порочить. Можно ли порочить университет? Не клеветать, а именно порочить.

Чернявская В.Е.: Нельзя, мы подписываем о том, что нельзя.

Золян С.Т.: Кто-то подписывает, а я, неподписавшийся, могу порочить.

Ильин М.В.: Мы как представители, между прочим, академии, мы университет не можем порочить, так как это то, что нас самих объединяет, но мы можем порочить какой-то конкретной университет, который нарушает эти принципы.

Чернявская В.Е.: Критиковать, а не порочить.

Золян С.Т.: Если мы берём слово порочить – это из тех перформативов, которые по Вендлеру, есть иллокутивное самоубийство. Если я говорю, что я вас порочу, это значит то, что я сам делаю свое высказывание недействительным, поскольку я тем самым раскрываю мое намерение – нанести вам ущерб. Хотя здесь непонятно, если я говорю правду, которая пусть и порочит репутацию и деловую честь, но тем не менее правду, то в каком смысле мы это считаем фейком?

Тульчинский Г.Л.: В PR есть позитивная технология и негативная технология. Позитивная технология – это когда я формирую свой имидж, поднимаю себя, а негативная – по отношению к другому, прежде всего – конкуренту. Не обязательно себя поднимать, можно конкурентов опускать. Однако, если я буду распространять о них ложную, недостоверную информацию, буду заниматься инсинуациями, то это будет «черный пиар» – фактически, фейки. Но я могу публиковать о них негативную информацию достоверную, подтверждаемую фактами. При этом я могу выполнять важную социальную функцию, разоблачая нечестного политика, недобросовестный бизнес.

Ильин М.В.: Мне кажется, что это слово «порочить» возникает в связи со словом порок. И оно означает очень простую вещь – то, что ты указываешь на порок. Говоришь вот это вот – значит порочишь. Но потом у этого слово появляется двойник, а может быть, омонимия, которая является тем, что в первоначальном смысле я просто указываю на порок, на то, что что-то порочит, а, может быть, у него уже есть двойник, который означает, что я что-то выдаю за порок. Это разные же вещи. А мы эти слова употребляем как языковую форму, как одно и то же. А на самом деле там два слова разных.