Евгений Бульба - Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему

Главный парадокс заключается в том, что ученые искали материю, а нашли пустое пространство, но позже обнаружили, что пространство – не пустое, оно ведет себя подобно активной изменяющейся ткани, единой со временем и объектами, которые порождает. Оказалось, что материя может исчезнуть, раствориться в пространстве – то есть происходит невозможное по нашим представлениям. Но также материя возникает из ниоткуда – из пространства.

Получается, что наш мир с объективным временем, стандартно измеряемыми линейными расстояниями, объектами и их взаимовлияниями, воздействием субъекта на объект, независимым существованием объектов, с точки зрения разных наблюдателей, – весь этот понятный для нас мир, в котором мы живем, образован частицами, в мире которых ничего этого нет. В котором возможно возникновение из ничего и исчезновение в никуда. В котором импульс, энергия и вещество – проявления чего-то, что может воплощаться в любой из этих форм. Где время нарушает свой ход и может быть обратимым. В этом мире причина не предшествует следствию, в нем возможно мгновенное взаимодействие на любом расстоянии. Квантовый мир нематериален, невеществен и настолько фантастичен, что его придумать было бы невозможно. Получается, что наш реальный физический мир образован чем-то совершенно фантасмагоричным, что никак невозможно уложить в нашу логику и что полностью противоречит тому миру, в котором живем мы.

Какой итог можно подвести? Мы не представляем, что такое реальность. Наши привычные категории: объективный мир, субъект, сознание, материя, информация, движение, энергия, время, пространство, гравитация – все это оказалось не тем, что мы представляли, и мы очень далеки от ответа.

Прошлый век пытался найти физическую природу реальности, но так и не смог этого сделать. Два гениальных физика – Нильс Бор и Альберт Эйнштейн – затеяли философский спор о природе реальности. Эйнштейн настаивал на математической предопределенности всех явлений, Бор утверждал, что всё следует вероятностям, что нет никакой «реальности», которая была бы независимой от наблюдателя и измерения. Спор, к нашему счастью, закончился победой Бора, и человечество в очередной раз ускользнуло из ловушки материалистического детерминизма. Мы не понимаем, как устроена физическая реальность и что такое материя. Трактовка Бора оставляла место для неясного, непознаваемого, всевозможных догадок и фантастических теорий. Парадоксы квантового мира настолько выше нашего понимания и даже воображения, что закрадывается предположение, что в этой области наука достигла своего потолка и приблизилась к барьеру принципиально непознаваемого.

Будда не отвечал на вопросы о природе реальности. Когда его об этом спрашивали, он погружался в молчание, которое в буддистской литературе получило название благородного молчания.

Что стоит за этим молчанием – признание невозможности ответа, или только признание того, что его нельзя сформулировать известными терминами, или признание бессмысленности самого вопроса? Или все вместе? Вывод, который мы можем сделать: буддизм и наука по-разному не отвечают на вопрос о природе реальности, но и на сегодня на ответа на него так и не нашлось.

Мы состоим из пространства, пронизанного неведомыми нам силами, взаимодействиями, импульсами, полями, энергиями, информацией, чем-то, чего мы не знаем. Законы этого пространства противоречат нашей логике и знанию. Наши органы чувств лгут и дают выборочную информацию. На уровне сознания мы самообманываемся: мозг подбрасывает иллюзии счастья и заставляет стремиться к тому, что неважно для нас как субъектов, стремящихся к счастью. Мы живем в иллюзорной псевдореальности на всех уровнях – от элементарного восприятия до сложнейших умозрительных теорий.

Обратным к верному утверждению является ложное утверждение. Однако обратным великой истины может оказаться другая великая истина.

Эта истина говорит о методах, которыми достигается освобождение от несчастья. Четвертая истина имеет персональное название – Благородный восьмеричный путь, который также является синонимом буддизма. Так произошло потому, что с того момента, как человек начинает практиковать, первые три истины превращаются в элементы практики. Если вы изучаете три первые истины не поверхностно, а с намерением привнести их в жизнь, то они входят в Четвертую как стадии практики.

Буддизм, как и наука, изначально опирается на логику, которую затем проверяют на опыте. Но на уровне метода существуют серьезные различия – в буддийском способе познания есть конфликт, который заключается в том, что объективную логику пытаются применить к субъективному опыту.

Этот опыт различается даже между последователями одной традиции, а ошибки исправляются очень медленно. В результате этих буддийских экспериментов люди становятся счастливее и расстаются с частью иллюзий. Это медленный путь, потому что единицей наблюдения (аналогом научного эксперимента) является жизнь отдельного практика. Поэтому знания накапливаются медленно, но у нас есть как минимум несколько тысячелетий подтвержденного субъективного опыта.

В погоне за достоверностью наука полностью отвергла субъективную оценку опыта, стараясь максимально объективизировать постановку эксперимента, и, похоже, сейчас пришла к пределу этой объективности, обнаружив, что квантовый мир зависит от наблюдателя.

Но сначала давайте зададим себе неожиданный вопрос: а что такое наука? У каждого из нас есть представление о ней. Но когда мы попытаемся сформулировать ответ, неожиданно поймем, что это довольно расплывчатое понятие. До XVII века научный метод вовсе не был в приоритете. Сейчас его авторитет таков, что появилась серьезная проблема лженауки – раньше людям, проталкивающим свои «блестящие идеи» о том, что земля покоится на слонах и черепахах, что на юге есть люди с песьими головами и что в глубинах океана обитает левиафан, не нужно было дополнительно напрягаться. Сегодня аферисты или глупцы, доказывающие, что земля плоская, пирамиды построены инопланетянами, а эволюция длится всего лишь несколько десятков тысяч лет, маскируются под ученых. Авторитет науки таков, что игра стоит свеч – нужно лишь назвать себя ученым, и доверие к вам сразу повышается.

Научные критерии не появились сразу – окончательно они были определены уже в наше историческое время философом и социологом Карлом Попером. Но даже сейчас, если вы наберете в поисковике «критерии науки», то увидите самые разные формулировки. В большинстве своем они не противоречат друг другу, но выделяют совершенно разные акценты. Многие из них составлены настолько глупо, что предлагают в качестве основных общие критерии, которые можно отнести не к науке, а к познанию вообще, к методу проб и ошибок, к обычной логике. Например, полезность, истинность, проблемность, обоснованность, проверяемость, объективность, системность, прогрессивность, непротиворечивость, прогнозируемость, достоверность, концептуальная связность, предсказательная сила и практическая эффективность… Подобные списки способны поставить в тупик даже самые светлые головы. Вообще наличие подобных списков отдает чистейшей схоластикой. Если по полному списку прогнать большинство научных дисциплин, то окажется, что многие из них к науке вовсе не относятся, а остальные лишь краем зацепились. Критерии науки рождались не для определений, а для того, чтобы выкристаллизовать новый метод познания. Это не значит, что другие методы познания ложны: буддизм часто называют наукой об уме, частично это правда, хотя на самом деле он не удовлетворяет основным критериям науки. Тем не менее это оставляет его в ряду надежных методов познания определенной части реальности.