Инна Денисова - Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

В январе 2016-го в Швеции был принят закон, разрешающий одинокой женщине делать ЭКО с донорской спермой за государственный счет; такие же законы есть в Аргентине, Израиле и Испании.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 2

ИМЯКоринна Бьорк

МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВАСтокгольм, Швеция

ИСТОРИЯИнсеминация, донорская сперма

ГДЕ ДЕЛАЛА ИНСЕМИНАЦИЮКопенгаген, Дания

СТАЛА МАТЕРЬЮВ 39 лет

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕНе замужем

ДОЧЬБетти

Когда я прошу телефон матери-одиночки, родившей от донора, мне дают номер Коринны. Ее дочь Бетти родилась незадолго до того, как в Швеции был принят закон о бесплатной репродуктивной помощи матерям-одиночкам.

«Шведки обычно не заводят детей раньше 36–37 лет. Мне было 37, я была одна, у меня не было парня. Тогда я решила, что когда мне исполнится 38, то поеду в Копенгаген», – рассказывает Коринна. В Копенгагене есть клиники с хорошей репутацией. «Я поехала в Stork, крупнейшую и старейшую. Сначала они работали с лесбийскими парами, теперь, подозреваю, их клиентура – преимущественно одинокие женщины. Все произошло очень быстро, никаких волнений и переживаний. Мне вообще повезло – я забеременела с первой попытки».

Никаких специальных пожеланий к выбору донора у Коринны не было. Она решила довериться судьбе и врачам. «Все доноры этой клиники были скандинавского типа. Все – здоровыми людьми. Я могла бы дни напролет выбирать кандидата, разузнать все о его образовании, посмотреть фотографии, послушать голос. Но я не верю в „кастинги“ такого рода. Ты никогда не знаешь, что получится в итоге. К тому же я чувствовала бы себя странно, выбирая ребенку качества, которые он, вероятно, унаследует: „О, этот парень любит музыку, а этот атлетического телосложения, что подходит мне больше? Я хочу меломана или спортсмена?“ Я погрязла бы в пучине ненужных размышлений. Поэтому я предпочла взять то, что дадут врачи. Знать рост, цвет волос и глаз мне было вполне достаточно».

«Я выбрала открытого донора, чтобы моя дочь могла узнать о нем что-то, когда вырастет. Я не хотела лишать ее этого права». Неанонимная сперма стоит немного дороже анонимной. Делаю предположение, что донор может отказаться встречаться и девочка расстроится. «Донор зачем-то согласился быть „открытым“, – говорит Коринна, – значит, он был готов к звонку. Будем верить, что он отвечал за свои слова».

Коринна планирует сказать дочери, что у нее есть мать, а отца нет. «Когда она начнет спрашивать, как появилась на свет, я объясню это так, как нужно объяснять детям Что я ездила в Копенгаген, чтобы купить семечко. Что врачи помогли его посадить, и вот из него появилась ты».

«Важно, чтобы ребенок понял, что донор – это не отец, – говорит Коринна, – я совершенно не собираюсь анонсировать ей „встречу с отцом“. У нее есть мама, бабушка с дедушкой, дядя и куча других родственников, а папы нет, и в этом нет ничего страшного. У каких-то детей нет дяди, а у нее есть. У кого-то нет бабушки с дедушкой. Семьи бывают разные, ее семья – вот такая».

Вся процедура, с консультацией гинеколога в Швеции, билетами в Копенгаген, покупкой спермы и инсеминацией, обошлась Коринне в десять тысяч шведских крон, то есть около тысячи евро. «Я смогла потянуть это самостоятельно. Если бы пришлось делать процедуру несколько раз, мне было бы дорого, я бы просила помощи». Путешествие заняло всего один день. «Я отнеслась к нему как к развлечению. Подружка согласилась съездить за компанию. Мы сели в поезд и поехали на юг, в Мальмё. Оттуда до Копенгагена на поезде всего полчаса. И вот мы добрались до клиники, мне сделали инсеминацию, мы еще погуляли по магазинам и уехали. Я была уверена, что не сработает с первого раза. Настраивалась, что придется ездить в Копенгаген часто. Обдумывала, у кого буду занимать деньги. Но мне повезло: через две недели анализ показал беременность. Я подумала: как же хорошо, что не нужно больше никуда ехать. Я знаю людей, которые за многократные попытки отдавали суммы, равные их годовым зарплатам. Знаю тех – а мы ведь говорим об одиночках, которых некому поддержать, – кто оказывался в финансовой яме и глубокой депрессии. И очень горжусь, что моя страна решила им помочь. Не просто проводить инсеминацию, но еще и делать ее бесплатно, за государственный счет. Все-таки ехать за границу за тем, что запрещено в твоей стране, неприятно».

В 2010 году вышла семейная мелодрама Лизы Холоденко «Детки в порядке»: искусственное оплодотворение наконец завлекло не только комедиографов. Ник (Аннетт Бенинг) и Джулс (Джулианна Мур) – женатая пара, две мамы двух детей, Джони (Миа Васиковска) и Лейзера (Джош Хатчерсон). Ник работает, Джулс домохозяйничает, вечерами они обсуждают дружбу Лейзера с соседским хулиганом Клэем и 18-летие Джони. Будничный ужин не совсем обычной американской семьи ни содержательно, ни эмоционально не отличается от миллионов других семейных ужинов, происходящих в то же время; все счастливые семьи похожи друг на друга, как утверждал бородатый русский писатель.

У пары будущих матерей есть две дороги: в клинику или на переговоры (чаще договариваются с геями, но бывает, что и с гетеросексуалами). Существуют сайты знакомств для потенциальных родителей, о них речь пойдет дальше.

Там, где гей-браки официальны, например в Великобритании, Швеции или в прогрессивных штатах, таких как Калифорния и Мэриленд, лесбийская семья равна в правах на страховку с гетеросексуальной. Инсеминации или ЭКО женщины получат бесплатно (важно обращаться в лицензированную клинику, чтобы признались родительские права обеих).

В странах же, где однополые союзы не регистрируют, вроде России, страховая помощь гомосексуалам почитается государством за абсурд. Зато в коммерческих клиниках банковская карта определяет наличие медицинской, поэтому лесбиянки покупают сперму наравне с остальными желающими.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 3

ИМЯВероника Холтсе, Эльма Якупович

МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВАСтокгольм, Швеция

ИСТОРИЯИнсеминация донорской спермой

ВОЗРАСТ МАТЕРИНСТВА34 года

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕЖенаты

ДОЧЬАмаль

Мы трижды меняем время, ребенок никак не хочет просыпаться. В конце концов встречаемся в кофейне у метро Gullmarsplan возле дома Вероники и Эльмы. Тридцатичетырехлетняя Вероника Холтсе держит на руках четырехмесячную Амаль.

«С моей женой Эльмой мы познакомились четыре года назад, – рассказывает Вероника, – шесть лет назад она приехала из Боснии. До нее я жила с мужчиной, рассталась. Более-менее готовой к деторождению я почувствовала себя после тридцати. Мы обсудили этот вопрос и выяснили, что обе хотим детей. Но Эльма не хотела вынашивать, к тому же она боится крови. Мне же, наоборот, было интересно выносить и родить».