Виктор Тарасов-Слишин - Ратибор. Капель первого круга

Вглядываясь в грозный лик, бородатого Велеса, мне захотелось узнать, а за какие проделки, он покарал рыса земного, лишив хвоста?! Конечно, задать сей вопрос, я не осмелился, прекрасно понимая, что праздно вопрошающих, бог не терпит. Так что, бережно прибрав шкуру в надёжный мешок, я крепко его подвязал, к капищным вешалам .

Между прочим, обратив внимание, на принюхивающегося Питина и облизывающегося Семаргла, я нахмурился, а затем махнув рукой, в сторону одинокой сосны, попенял обоим: «Не для вас, мои лохматые други, оные заедки выложены. Ступайте в полесье и покуда надобно, меня там обождите». Более не мешкая, я преклонил левое колено и взирая на резную ипостась Скотьего бога, начал изрекать…

– Исполать тебе, древний и мудрый бог! Азъ вопрошаю со смирением, отведи гнев свой и позабудь великодушно, нечаянную погибель Горнего василиска. Поёлику в тот безмятежный час, заслышав раскатистое биение, невидимых крыльев, я лишь недоумённо встревожился, а в следующий миг, вельми спужался! Глазея на вылетевшего из-за дуба, огнедышащего аспида, который без обиняков , харкнул в меня, испепеляющим огнем! Вот почему защищаясь, я выстрелил в него и сразил, попав в синее око…

– Мне хорошо известно, что крылатых аспидов, ласкающих твой взор, со времён Древнего мира, теперь на Мидгард-земле не сыскать, но ведь содеянного не вернёшь?! Засим, ты прими по совести, мои дары и волоти , которые пущай зрят, видоки твои. Твари явные, како навьи лешие и водяные… Коих во множестве, Азъ созываю во свидетели!

Завершая побранное прошение , я трижды поклонился Владетелю горных змиев и трепетно попросил: «Только не отмалчивайся, Родович грозный! Подай знак, ведь мне не ведомо, простил ли ты – мя?». Потянуло прохладой. Ветер зашумел в вешалах и сорвался вниз, как будто некто, здесь незримо присутствующий, вдруг примирительно вздохнул. Насыщая капищный воздух, терпким ароматом хвои, с примесью цветочного разнотравья, от которого моя голова, пошла кругом! После чего, медленно приходя в себя и теряясь в догадках, я изумлённо подумал: «Неужели Скотий бог, знак подаёт?!».

Азъ вышел из капища и направился в полесье, подспудно тревожась о том, пришлись ли, суровому богу по нраву, наши заедки и подношения. На подходе к лежанке друзей, коротавшим время, подле раскидистой сосны, меня вдруг озарило, как оное вызнать! Радостно улыбнувшись и указав пальцем, на макушку дерева, я просительно молвил: «Известное дело, что вы заждались меня, но обождите ещё немного, пока я погляжу свысока, явился ли зверь лесной, али прилетела птица небесная, отведать лакомств божьих?!». Засим, я поспешно скинул заплечный короб и векшей взвился на сосну. Где выбрал надёжную ветку и затаился, осматривая Перунову поляну и Навье капище.

В лучах алой зари, огненная мурава вспыхивала разноцветными красками, отражаясь во множестве капель, луговой росы. Родная ширь, открылась мне в утреннем великолепии, а лесные птицы, встречая Ярило-солнце, защебетали наперебой, громкой многоголосицей. Восторгаясь окружающей лепотой, я с неослабевающим вниманием, ожидал божьего знамения.

Азъ тревожился: «Примет ли скотий бог, моё подношение? Ну а ежели примет, то в каком обличье? Пришлёт к заедкам могучего бера , али Священного волка , а может наперёд, скормит волоти птаху небесному?». Вскоре, из окаймлявших поляну кустов, высунулся чей-то, принюхивающийся носишко, а затем показались любопытные глазки, на плутоватой мордашке… Приглядевшись внимательнее, я благодарно помыслил: «Ага! Скотий бог Елизавету Патрикеевну отправил, дюже рыжую, ако Жарушко!».

Посунувшись вперёд, гостья задирала нос и ловила запахи, после чего, попятившись назад, пряталась в спасительный кустарник. Проделав несколько раз, похожее действие и убедившись в своей безопасности, лиска ринулась вперёд, стелясь по мокрой мураве! Посему её пышная шкурка намокла и потемнела, а шикарный хвост превратился в ошмёток ветоши, который волочился следом, мелькая белесым кончиком.

Когда она забралась под навес, то поднимаясь на задние лапы, проворно осмотрела алатырные камни и обнюхала расставленные заедки, а подле жертвенника Зверя-Скипера, испуганно навострила уши и настороженно облизала, свой чувствительный нос. Почуяв неладное, осторожная лиса, вскочила на алатырь Скотьего бога и выхватив кус солонины, подалась вон! Мелькнув кратким сполохом, в огненной мураве.

Получив хорошее предзнаменование, я воспрял духом и спокойно слез вниз, по раскидистым веткам, тенистого дерева. Возле узловатых корней которого, лежали мои ушастые други и выжидательно глазели на меня. Вернее сказать, Семаргл лежал на ковре из рыжей хвои и добродушно повиливал, своим неутомимым хвостом, а поверх его длинной и густой шерсти загривка, разлёгся привередливый Питин.

Беспардонный кот, заглянул мне в глаза и нетерпеливо профырчал: «Теперь фсё?». На что в ответ, утвердительно закивав головой, я радостно ответил: «Велес принял дары, теперь поспешим домой! Пойдём напрямки, сперва как обычно, вдоль Перунова дуба, а вот далее, минуя кружную дорогу, двинемся по торне, через средний холм. Поёлику в сей час, меня Глая Монионовна, за важной заботой, в горнице дожидается».

По пути домой, мне вспомнилась Вторая быль, рассказанная дедом Мирославом, о моём прадеде Ратиборе и его побратиме Микуле. Из которой, мне доподлинно известно, что они оба, выходцы из Древнего рода Рысичей, который почитает Даарийскую богиню Тару и прибыли в Тмутараканьский каганат, на державную службу из престольного Красного Яра, со священных берегов Гилисси, олицетворяющей просторы Туранского Ханства.

По прибытии в Тмутаракань, на место службы, крепким и видным молодцам, исполнилось по двадцать четыре лета, что подразумевало наступление полной, возрастной самостоятельности. Посему Сколотский князь Борислав, охотно взял парубков, в своё державное войско и двинулся пограничным ходом, в отдалённые земли. Которые раскинулись за морями, на юго-западе от нашей Азиатской Родины, а в прошлые времена, были вотчинами Великой Тартарии.

На чайках лёгких, поплыли они, вдоль берега Рысьего моря, которое эллины именуют Эвксинским, а некоторые Тартарские рода – Чёрным и минув скифскую Тавриду, подошли к устью реки Истр . В верховьях которой, проплыв земли Даков и Фракийцев, они оставили лодки. После чего, пешим переходом, дружины вышли к берегам Срединного моря и одолжив ладьи Мезийских родовичей, пересекли его, в южном направлении.

Благополучно вступив на берега, нашей разграбленной Варварейской вотчины, которую теперь, многие народы называют Айфиопией , дружины отправились в жаркие земли, родовичей Кметов , но минуя оные, двинулись ещё дальше, желая достичь богатых земель Офира. Как они в том походе, своих немногочисленных коней сохранили, я до сих пор не ведаю?! Однако сберегли, а на обратном пути, помогли гостеприимным Мезам, от Ромейских менял и ростовщиков, закабалявших жителей в прибрежных городах, избавиться.