Светлана Жарникова - Сборник статей. Выпуск 5

Как-то пришлось иметь дело с очень богатым человеком в Торово, недалеко от Череповца. Мы разговаривали о том, что такое счастье. Он сказал: «Я бываю самым счастливым, когда помогаю сыну решать задачки по математике». Пройдет время, и эта среда породит и поэтов, и писателей, и мыслителей. Как один из Рокфеллеров взял и отправился изучать антропологию.

– Но нам-то не дожить до этого времени прекрасного! А хотелось бы по-человечески пожить сейчас! Кстати, вы долго и счастливо жили в Вологде, сейчас, перебрались в Санкт-Петербург. С нового ощутимого расстояния, что бы вы сделали, чтобы вологодская культурная жизнь стала еще богаче?

– Наверное, прежде всего надо обратиться к детям, нашему будущему. К тем, кто учится сейчас в школах. Давать тем, кто учиться сейчас в школах. Давать им как можно больше информации. У людей должно быть чувство гордости за себя, за своих предков, за свой край. И только тогда они начинают держаться за эту землю, потому что «два чувства дивно близки нам, в них обретает сердце пищу – любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Вот когда появится это ощущение, а оно должно идти из дома или, по крайней мере, со школьной скамьи, то тогда многое будет меняться в жизни к лучшему. Тогда может, и мы успеем пожить по-человечески.

– Последние десять лет в нас культивируют некое общее чувство неловкости от принадлежности к великой стране и народу. Это сделано намеренно? От этого можно избавиться?

– Думаю это сделано намеренно, ибо, как я уже говорила, мы обладаем слишком богатой территорией. И, как кажется европейскому сообществу, нас слишком много, и не худо бы нас сократить до пятидесяти миллионов. Я прошла через это чувство неловкости и сейчас его у меня нет. Я знаю историю своего народа и я ею горжусь. И сталкиваясь с представителями других народов, я знаю, что никогда не позволю себя унизить.

– Древние греки особым образом строили арены для представлений, так чтобы искусство очищало народ. А как наш народ очистить от скверны, которую ему либо навязали, либо он сам взрастил в себе?

– Если бы сам народ не был бы так открыт скверне, никто бы ее не навязал. Надо уметь защищаться и надо любить жизнь и не портить ее самим себе. Даже из алкоголиков в Древней Греции делали здоровых нормальных людей, красивых и сильных. Наверное, и в нашей государственной политике должно что-то измениться, потому что так дальше продолжаться не может.

– Что подкрепляет Вашу личную надежду на наше светлое будущее?

– Хотя бы то, что мы пришли к выводу: да, здесь начиналась наша история, да, на край – священный. И мне бы хотелось посоветовать просто посмотреть на карту Меркатора 1554 года у нас в областной библиотеке, в материалах по картографии. На ней изображен вологодский герб: это портал, в который вписана арка, к которой идут три ступени, раскрыты две створки дверей и сверху трезубец священный. Именно такое изображение находилось на храме Изиды. Двери открыты, входите и попробуйте для себя осознать то, что греки говорили в период архаики: «В Тартессе, в священной Гиперборее, в городе, где хранятся всего мира до тех пор, пока не придет время им выйти на землю к людям». Так вот я надеюсь, что это время где-то на подходе.

Ферапонтово! Удивительный уголок далекого Русского Севера. Покой и гармония наполняют здесь душу человека и кажется, что время не властно над этими холмами, озерами, лесами и лугами. Все здесь дышит удивительной чистотой, и поют свою потаенную тихую песнь вода, земля и небо. Эта песнь сопровождает путников, идущих по дороге к монастырю, вот уже 600 лет возвышающемуся на холме между двух озер, она звучит на ступенях храма Рождества Богородицы и мощным хоралом поднимается ввысь в сиянии красок великого Дионисия.

Здесь, в соборе, в удивительном голубом, розовом и золотом сиянии словно оживают дивные строки Франческо Петрарки:

О всеблагая, благословенная,

Лествица чудная, к небу ведущая!

С неба ко мне преклони свои очи!

Воду живую, в вечность текущую,

Ты нам дала, голубица смиренная,

Ты солнце правды во мрак нашей ночи

Вновь возвела, мать, невеста и дочерь,

Дева всеславная, Миродержавная.

И таиница божьих советов!

Проведи ты меня сквозь земные туманы

В горние страны,

В отчизну светов!

(«Хвалы и моления Пресвятой Деве»)

Почему именно строки Петрарки, а не стихи Акафиста? Возможно, потому, что слишком близки друг другу по духу, по восприятию образа Богоматери гениальный итальянский поэт XIV века и не менее гениальный русский живописец, родившийся и творивший столетие спустя. И еще потому, что слишком напоены солнцем и светом, слишком ренессансны эти стройные, изящные фигуры, нанесенные на стены северного храма великим мастером, спевшим здесь свою лебединую песню. Да и изображения храмов и других строений, хотя до предела стилизованных, больше напоминают итальянские соборы и палаццо, нежели традиционные русские соборы и церкви.

Но, может быть, все это вполне закономерно и ничего странного в подобных ассоциациях нет? Вспомним время, в которое жил и творил Дионисий, называемые современниками «мудрым и прославленным больше всех» и «началохудожником» (то есть художником от Бога).

Это было время, когда набирала мощь деспотия Ивана III – «Великого Князя и Царя Всея Руси»; время религиозных смут, когда «все сомневались и о вере пытали»; время грандиозного каменного строительства в Москве, для которого Иван III с удивительным постоянством приглашает только итальянских архитекторов.

И они ехали в Москву: Аристотель Фиораванти – архитектор и инженер – приехал в 1475; Пьетро Антонио Солари (Петр Фрязин) – архитектор и скульптор – в 1490 году; Алоизио ди Каркано (Алевиз Фрязин Миланец) – архитектор – в 1494 году; Алевиз Фрязин-Новый – архитектор – в 1504 году; Бон Фрязин – архитектор – в 1505 году. Каждый из них внес свой вклад в строительство Московского Кремля.

Алоизио ди Каркано строил три нижних этажа достроенного позднее Теремного дворца, стены и башни Кремля вдоль реки Негпинной, плотину и мост на этой реке, ров вдоль стен Кремля со стороны Красной площади. Вместе с Пьетро Антонио Солари он строит знаменитую Грановитую палату. Алевиз Фрязин Новый создает усыпальницу Великих Князей – Архангельский собор и, как свидетельствует летопись, строит еще 11 церквей. Бон Фрязин возводит колокольню Ивана Великого.