Линда Скотт - (Не)женская экономика. Как гендерное неравенство ограничивает наш экономический потенциал

Источник: база данных Всемирного банка, доступ 15 декабря 2018 г. (последние доступные данные).

Наша гипотеза заключалась в том, что девочкам в бедных районах не хватало санитарного ухода, поэтому, когда у них начинались менструации, им приходилось несколько дней в месяц проводить дома. Мы предположили, что эти прогулы приводят к отставанию в учебе, девочки теряют мотивацию, и в конце концов их отчисляют. После отказа от школы у них не остается никаких других вариантов, кроме как выйти замуж. Если получится переломить такую закономерность, повышение образованности девочек приведет к росту женского трудоустройства, что, в свою очередь, будет стимулировать экономический рост, и у девочек появится больше вариантов. С ростом уровня жизни расширится налоговая база, поэтому, если государство начнет предоставлять прокладки, полученные преимущества могут окупить затраты.

Наша гипотеза о связи между менархе – первой менструацией – и отчислением выглядела довольно правдоподобно, если посмотреть на момент в жизни, когда это происходит (рис. 6), а не на этап образования . Тем не менее против этой логики возражали специалисты по международной помощи – сотрудники благотворительных организаций, а также государственных и международных агентств, – потому что в бедных деревнях проблему менструации никто не поднимал [28]. Агентство США по международному развитию (USAID) отвергло нашу идею как легкомысленную, другие считали ее плодом западного воображения. В то время общепринятый подход к борьбе с отчислениями ограничивался кампаниями, в ходе которых родителей с помощью плакатов пытались убедить, что девочкам надо давать образование. И он не работал.

Типичная траектория школьного обучения девочек в Гане и Уганде, около 2008–2011 гг.

Рис 6. Этот линейный график составлен на основе сотен снимков и полевых заметок, которые мы с коллегами собрали о школьном обучении в сельских и пригородных районах Ганы, а позже и Уганды (там было проведено рандомизированное исследование предлагаемого вмешательства). Он показывает, что число учениц в школах резко падает в период, когда большинство из них достигает возраста от одиннадцати до четырнадцати лет.

Когда я объединилась с британскими коллегами в Аккре, мы занялись получением разрешения на полевую работу от местных чиновников и одобрения комитета по этике. Мы также стали посещать местные неправительственные организации (НПО), рассчитывая на их содействие в практической проверке гипотезы. Однако на этом этапе нас ждало неожиданное препятствие: каждый раз нас встречали отговоркой – сотрудники НПО заявляли, что у женщин уже есть прокладки или что для этих нужд имеется какое-то древнее ритуальное приспособление и оно отлично работает. Все эти версии при этом были высосаны из пальца: никто никогда не поднимал этот вопрос в беседах с самими женщинами.

Офис CARE International в Кумаси, на юге Центральной Ганы, был нашим последним шансом убедить какую-нибудь НПО нам помочь. Первые двадцать минут я и мой коллега Пол Монтгомери были уверены, что нам откажут и здесь. Вдруг в комнату вошел крупный мужчина, он ничего не говорил и специально не вмешивался в наш разговор. Все замолчали и повернулись в его сторону. Мужчина объяснил, что, услышав о цели нашего визита, решил выяснить для себя, является ли гигиена причиной данной проблемы. Он поехал в деревни, поговорил с женщинами и только что оттуда вернулся. «Да, все так и есть, – сказал он без обиняков, а потом, садясь, добавил: – Просто они об этом не говорят». Чуть позже мы с Полом сели в его в грузовик и отправились беседовать с женщинами с одобрения старейшин.

Большого человека звали Джордж Аппиа. Каждый раз он звонил вождям заранее, поэтому племенные советы уже были готовы нас принять. Когда мы приезжали, нас приветствовали поющие и танцующие женщины – обожаю этот ритуал. Однако потом мы рассаживались, и оставались одни только ответственные мужчины, так что нам неизбежно приходилось обсуждать, как привлечь женщин к разговору.

Одна деревня запала мне в память. Мы уселись под большим деревом. Перед нами был совет, целиком состоящий из немолодых мужчин. Мы спросили, не присоединится ли к нам кто-нибудь из женщин, и услышали заверения, что в этом нет необходимости. Мы повторили просьбу, и женщин все же позвали: они собрались под другим деревом – так далеко, чтобы мы друг друга не видели и не слышали. Тогда мы попросили пригласить женщин поближе и сказали, что наш проект касается женских проблем. Совет дал добро, и женщины сели вместе со всеми. Когда мы объясняли проблему, в глазах мужчин появился шок, затем неловкость, и, наконец, их взгляд стал просто стеклянным: они явно не хотели не только говорить, но даже думать на эту тему. Я сказала, что мы можем побеседовать с женщинами и в более укромном месте, и мужчины с облегчением согласились.

Мы пошли в пустой школьный класс и теперь уже без обиняков объяснили, в чем заключается наша задача. Женщины проявили живой интерес, но они еще никогда не видели прокладку, поэтому им было трудно себе представить, что им нужно одобрить. Я покупала прокладки в киосках по дороге, чтобы посмотреть, какие варианты и по какой цене здесь имеются, поэтому у меня с собой были образцы. Я взяла из держателя для стаканов в машине полбутылки теплой кока-колы. Когда женщины собрались ближе и вытянулись, чтобы посмотреть, девушка из CARE полила газировкой вдоль прокладки, а потом подняла ее вверх и показала, что коричневая жидкость не протекает. «А-а-ах!» – выдохнули женщины хором, а затем рассмеялись. Их предводительница, которую называли «королевой-матерью», воскликнула, что исследование одобрено единогласно.

Однако прежде чем перейти к собственно полевым испытаниям, мы опросили сотни людей по всей Гане – учителей, медсестер, представителей школьных администраций, родителей и учеников – и пришли к выводу, что девочки действительно бросают школу из-за того, что им доступны только импровизированные гигиенические материалы. И дело было вовсе не в том, что у них пропадает охота учиться, а в принудительных браках, беременности или решении бежать.

Когда у девочки начинаются менструации, – рассказали нам, – местные мужчины считают ее созревшей и, следовательно, пригодной для брака и доступной в сексуальном отношении. С этого момента отец стремится побыстрее выдать дочь замуж, чтобы получить за нее «выкуп» – значительную сумму, которую уплачивает жених. Обычная ставка за жену – около пятисот долларов: за такие деньги можно купить корову, и останется еще полторы сотни. Кроме того, замужество снимает с родителей обязанность содержать девочку и давать ей образование, так что ранний брак выглядит отличной сделкой.