Сергей Ветохов - Забытые гробницы. Тайны древнеегипетского некрополя

Немецкая экспедиция начала работы в своей части некрополя лишь в 1909 году. Уво Хёльшер, которому Людвиг Борхардт перепоручил раскопки в Гизе, выбрал для изучения пирамидный комплекс царя Хафра, состоящий из припирамидного (верхнего) и долинного (нижнего) храмов. Целью его исследований стали архитектурные особенности храмов и их художественное оформление. В 1910 году работы закончили. Пришедший на смену Хёльшеру новый глава немецкой экспедиции Герман Юнкер в 1912 году приступил к исследованию мастаб Западного плато, поделенного между ним и американцами. Работы были прерваны в 1914 году в связи с началом Первой мировой войны и возобновились лишь в 1925 году, продолжившись изучением мастаб Западного плато. Раскопки длились десять лет, до 1935 года. С тех пор немцы в Гизу не возвращались, а с началом Второй мировой войны вообще лишились концессии.

С 1920-х годов в Египте начался подъем национальной археологии. Появились археологи-египтяне, воспитанные иностранными специалистами. Местные ученые приступили к самостоятельным раскопкам, в том числе и в Гизе. Ярким представителем первого поколения египетских исследователей стал Селим Хассан, который с 1922 по 1938 год возглавлял экспедицию Каирского университета и египетской Службы древностей по изучению пирамиды Хуфу. В 1929 году он начал раскопки центральной части Гизы, где были выявлены небольшие мастабы и скальные гробницы чиновников и жрецов эпохи V–VI династий. Кроме того, он исследовал пирамиду царицы Хенткаус I и близлежащее поселение, включавшее жилища жрецов, занимавшихся отправлением поминальных культов в гизехских храмах и гробницах. Окончив раскопки Центрального плато в 1935 году, Хассан уже в следующем сезоне приступил к исследованию Сфинкса и прилегающей к нему территории, длившимся до 1938 года.

Случаются удивительные совпадения, свидетельствующие, что история развивается по спирали. За шестьдесят лет до начала нашей экспедиции, в совсем другую эпоху, в Гизе под руководством Дж. Райзнера уже работали русские. Это были двое эмигрантов, на которых держалась значительная часть документации американской экспедиции: иллюстратор Николай Мельников (Nicholas Melnikoff) и инженер Александр Флоров (Alexander Floroff, возможно, Флёров). Мы очень мало знаем как об их жизни до Гизы, так и о том, что случилось с ними после. Однако их вклад в изучение Восточного некрополя трудно переоценить.

Мельников и Флоров присоединились к экспедиции Райзнера в 1930-х годах (Флоров – с 1934 года) и работали в ней, вероятно, вплоть до смерти великого американского археолога в 1942 году.

Флоров создавал для раскопов системы опорных точек с помощью метода триангуляции, вычерчивал планы и архитектурные разрезы, сводил планы раскопанных объектов. Собственно, он отвечал за фиксацию архитектуры, проверял чертежи коллег и готовил комментарии по архитектурным вопросам для Райзнера. Именно Флоров подготовил генеральные планы Восточного и Западного некрополей, которыми и по сей день пользуются все исследователи Гизы, включая, конечно, и нас.

Мельников отбеливал чертежи соотечественника, рисовал керамику и находки, копировал рельефы и надписи, а в свободное время делал художественные наброски. Объем проделанной ими работы вызывает искреннее уважение: несколько сотен архитектурных чертежей, почти триста листов с рисунками находок и прорисовками рельефов. Долгие годы работы в Гизе в коллективе бостонской экспедиции позволили Мельникову и Флорову приобрести уникальный опыт. Увы, в те непростые времена он был потерян для отечественной египтологии.

Сегодня чертежи Флорова и рисунки Мельникова могут вызывать вопросы у архитекторов или эпиграфистов, но они выполнены в соответствии со стандартами египетской археологии того времени. Русские эмигранты застали завершение эпохи великих открытий в Нильской долине, навсегда став частью истории того героического времени. Американские фотографии сохранили их облик: добродушный, спокойный Флоров и почти всегда серьезный, худощавый и загорелый Мельников.

К сожалению, преемственности с той эпохой не получилось, и российской экспедиции в Гизе пришлось учиться на собственных ошибках. Но все же как-то приятно и уютно осознавать, что многие гробницы, раскопанные американцами за два поколения до нас и находящиеся сегодня на территории концессии ИВ РАН, впервые измеряли, чертили и описывали наши соотечественники.

О судьбе Мельникова после Гизы нам пока ничего не известно. Судя по всему, он остался в Египте. В общем склепе под русской часовней на кладбище греческого православного монастыря Святого Георгия в Старом Каире, где также упокоился русский египтолог Владимир Михайлович Викентьев, есть краткая надпись без дат и подробностей: «Мельников Н. Л.» [5] Сведения о захоронениях собраны на сайте Генерального консульства России в Александрии: https://alexandria.mid.ru/russkie-zahoronenia-v-egipte (дата обращения: 10.04.2020). Беляков В. В. Приютила Африка Жар-птицу. С. 202. Подробнее о В. М. Викентьеве см.: Томашевич О. В. Слово о Владимире Викентьеве (по материалам Архива ГМИИ им. А. С. Пушкина) // Древний Египет. Язык – культура – сознание. По материалам египтологической конференции 12–13 марта 1998 г. М., 1998. С. 255–285. . Тот ли это Мельников?

Об Александре Флорове известно больше. В 1950 году он связал свою судьбу с эпиграфическими исследованиями Восточного института Чикагского университета в Луксоре [6] Чикагская эпиграфическая школа по праву считается одной из лучших в мире. Эпиграфический проект в Луксоре начался в 1924 году и продолжается по сей день. Чикагский дом в Луксоре – одно из самых любимых мест для встреч среди египтологов: там есть отличная библиотека, там же устраиваются и самые веселые вечеринки. Сегодня коллектив эпиграфического проекта в Луксоре активно продвигает в жизнь «цифровую эпиграфику», обводя рельефы и росписи на электронных планшетах по выровненным цифровым или оцифрованным фотографиям. А тогда, во времена Флорова, художники чикагской школы копировали рельефы по распечатанным снимкам, великолепная детализация которых достигалась за счет использования широкоформатных камер с размером кадра порядка 20 × 25 см. . В частности, он работал в качестве художника в Карнаке [7] См., например: Oriental Institute Epigraphic Survey. Reliefs and Inscriptions at Karnak . Vol. III. Chicago, 1954; Oriental Institute Epigraphic Survey. Temple of Khonsu . Vol. 2: Scenes and Inscriptions in the Court and the First Hypostyle Hall with Translations of Texts and Glossary for Volumes 1 and 2 . Chicago, 1981. и заупокойном храме Рамсеса III в Мединет Абу [8] Oriental Institute Epigraphic Survey. Medinet Habu. Vol. V: The Temple Proper . Part. I: The Portico, the Treasury, and Chapels Adjoining the First Hypostyle Hall with Marginal Material from the Forecourts . Chicago, 1957; Oriental Institute Epigraphic Survey. Medinet Habu . Vol. VII: The Temple Proper . Part. III: The Third Hypostyle Hall and All Rooms Accessible from It with Friezes of Scenes from the Roof Terraces and Exterior Walls of the Temple . Chicago, 1964; Oriental Institute Epigraphic Survey. Medinet Habu . Vol. VIII: The Eastern High Gate with Translation of Texts . Chicago, 1970. . Не исключено, что он был занят и на других американских проектах.