Дэниел Хедрик - Власть над народами. Технологии, природа и западный империализм с 1400 года до наших дней

При этом достижение целей требует не только устремлений и благоприятствующих обстоятельств, но и соответствующих средств. Благодаря чему империалисты смогли реализовать свои амбиции? Это вопрос, которым я задался двадцать пять лет назад при написании работы «Инструменты империи: технологии и европейский империализм в XIX веке» [4] Daniel R. Headrick, The Tools of Empire: Technology and European Imperialism in the Nineteenth Century (New York: Oxford University Press, 1981). . Я описал взаимосвязь между технологическим прогрессом и европейскими колониальными завоеваниями в Африке и Азии в период империализма. Среди тех факторов, что лежали в основе этой невероятной экспансии, на первом месте стояли технологии: паровые двигатели, более совершенное огнестрельное оружие и эффективные лекарства. Сегодня технологии рассматриваются в качестве необходимого или, возможно, даже достаточного объяснения завоеваний империалистов в Африке и Азии.

Мне как автору приятно сознавать, что с моей книгой ознакомилось много читателей и что мои выводы относительно роли технологий в европейском империализме XIX в. нашли отражение во множестве новых исследований. При этом всегда есть соблазн использовать информацию, касающуюся определенной ситуации, применительно и к другим – иными словами, превратить вывод, применимый лишь к конкретной эпохе, в закон истории. Если принять мысль о том, что изобретения сыграли важнейшую роль в колониальных войнах европейских держав в XIX в., следует ли из этого, что технологические факторы лежали и в основе завоеваний, осуществленных в другие эпохи? Следует ли из этого, что ключом к успешной войне в наши дни также является технологическое преимущество перед противником? Или же европейский империализм XIX в. оказался случайностью, отклонением от правил? Эти вопросы и подвигли меня на работу над настоящей книгой.

Однако сначала надо дать определение того, что следует понимать под технологиями. В самом простом понимании речь идет о любых путях использования человеком материалов и энергии окружающей среды для достижения своих целей, вне пределов, ограниченных его собственными физическими способностями. Я бы включил в категорию «технологии» не только орудия, культурные растения и одомашненных животных, но и навыки, необходимые для использования их самих и тех систем, частью которых они являются: например, умение играть на скрипке, но не пение; верховую езду, но не бег; написание писем или общение по телефону, но не разговор с собеседником, находящимся в непосредственной близости; использование при лечении медицинских препаратов, а не молитв. Все технологии представляют собой продукт человеческой изобретательности и искусности как по своему происхождению, так и применению. История технологий от топоров каменного века до атомных бомб, от долбленых лодок до супертанкеров, от садоводства до генной инженерии – это история все возрастающей способности человека управлять природой.

Поскольку технологии претерпевают изменения, новые зачастую считаются «лучше» старых, которые они призваны сменить. Под «превосходящими» технологиями мы понимаем те из них, что дают своим владельцам бóльшую власть над природой, например способность к более быстрому передвижению, больший охват средствами связи, более высокую продолжительность жизни и более высокий уровень здоровья, возможность убивать более эффективным образом по сравнению с теми, кто данными технологиями не обладает. Однако технологическое первенство носит практический характер. Оно позволяет людям добиваться большего, но не дает морального превосходства. Ни в коем случае не следует смешивать два этих понятия.

Мы привыкли связывать новые изобретения c западной цивилизацией. Тем не менее, если углубиться в историю, то окажется, что технологическое превосходство Запада над другими культурами представляет собой достаточно недавний феномен. До XV в. тон на авансцене технического прогресса задавали Китай и арабские страны. Западная Европа же начала вырываться вперед лишь в позднем Средневековье. В основе западных инноваций лежали два источника. Во-первых, культура, которая одобряла контроль над природой – посредством экспериментов, научных исследований и экономической эксплуатации. Во-вторых, конкурентная природа западного мира, где примерно равные по силе державы – Испания, Франция, Британия, Германия, Россия и Соединенные Штаты – в тот или иной момент соперничали за доминирование. При этом конкуренция в масштабах европейской цивилизации велась не только на уровне стран. Состязаясь друг с другом, банкиры и торговцы подталкивали к соперничеству монархов и государства. Частные лица, в том числе безвестные авантюристы, совершали подвиги, стремясь обрести славу, богатство и почести [5] Именно этим Фелипе Фернандес-Арместо объясняет внезапную экспансию европейских держав в XV-XVI вв.; см.: Felipe Fernández-Armesto, Pathfinders: A Global History of Exploration (New York: Norton, 2006), p. 144-145. .

Равномерного распределения технологий не существует. Такая ситуация позволяет (хотя и не обязывает) тем, кто обладает той или иной технологией, делиться ею с другими, не делать этого или вовсе использовать ее против остальных. Благодаря технологиям жизнь одних людей – более долгая, качественная, комфортабельная и радостная по сравнению с жизнью других. Оружие, средства наблюдения и организационные системы могут использоваться для принуждения и запугивания. Подобное неравенство дает одним людям преимущество над другими; говоря словами философа Леона Касса, «То, что мы в действительности понимаем под „властью человека над природой“, представляет собой власть одних людей над другими при использовании знаний о природе в качестве инструментов» [6] Leon Kass, “The New Biology: What Price Relieving Man’s Estate?”, Science 174 (November 19, 1971), p. 782. . Именно неравенство знаний о природе – и неравенство таких институтов, как университеты, правительства и корпорации, занимающихся преобразованием знаний в практику, – и подпитывает неравенство власти, связанной с технологическими изменениями.

Хотя ни одна из технологий не принуждает людей применять ее, любая новая форма власти над природой порождает мощный соблазн. Известны случаи, когда государства и правители отказывались от применения хорошо известных технологий: так, после 1945 г. ядерные державы воздерживаются от использования ядерного оружия. И все же чаще государства и отдельные лица поддаются соблазну. Как только становится возможным, например, отправить человека на Луну или поддерживать жизнь в теле после смерти мозга, кто от такого откажется? Сходным образом возникает желание воспользоваться технологическим превосходством, чтобы заставить людей служить себе. В большинстве обществ указанное неравенство заметно в работе полиции. На межгосударственном уровне оно проявляется на разных уровнях экономической и военной мощи, а иногда – на войне. Когда мощное государство использует силу или угрозу применения силы для навязывания своей воли более слабому обществу, особенно в случаях, когда более слабое общество принадлежит к иной культуре, мы называем это империализмом.