Анжела Долгова - Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии

Распространению «политического бандитизма» способствовало недовольство крестьян продовольственной политикой и другими шагами большевиков, которые задевали их интересы и наносили им ущерб. Это недовольство выливалось, в частности, в активную поддержку крестьянами уклонившихся от мобилизации и дезертиров. В свою очередь вооруженные и организованные в отряды дезертиры еще сильнее заражали крестьянскую массу антибольшевистскими, антисоветскими настроениями. Недовольные коммунистами и Советской властью крестьяне вместе с дезертирами стали представлять собой серьезную «третью силу», способную противостоять большевистской диктатуре, всему ее карательному аппарату и ее насилию по отношению к населению 68.

Житель д. Зяблых Д.Ф. Лысков рассказывал на сельском сходе: «Бандит Н. Дегтерев проявлял контрреволюционную деятельность с осени 1918 г. Когда во время восстания Тойкинский волисполком издал приказ о сдаче населением оружия, каковое было собрано председателем деревенской бедноты, Дегтерев и его единомышленники отобрали оружие. Вооружившись, они хотели сделать подлое дело контрреволюции – убить моего сына, за его сочувствие Советской власти и за то, что последний не хотел вооружаться против таковой – не бежал к белым в Воткинск, но сына скрыли соседи от бандитов и при первой возможности он бежал в стан Советской власти» 69. П.А. Шадрин рассказывал: «Дегтерев пришел на обыск и не нашел ничего. Потом начал бить мою жену. Начал агитировать против Советской власти, говорил, что надо вырвать этих людей и их поколение» 70.

После поражения ижевских и боткинских повстанческих сил часть повстанцев, и среди них жители Пермской губернии, вынуждена была уйти за Каму. Крестьянин Рождественской волости Осинского уезда А.А. Тумяков дал такие показания чекистам по возвращении домой в 1920 г.: «По занятии волости белыми бандами я находился дома… Пришел ко мне Я.П. Пермяков и сказал, что если не пойду, то буду расстрелян. Я вынужден был идти в с. Бабки, где и вооружили… Я ходил в караул на р. Кама для охраны берега, дабы красные не могли переправиться через Каму, в караул нас назначил начальник гарнизона… Ханжин Григорий Михайлович, [который] служил офицером. В настоящее время он находится в Красной армии комиссаром… При отступлении белых последний раз я вместе с ними на своей лошади уехал в подводы до Ялуторовского уезда, где меня снова мобилизовали, отправили в Томск и зачислили в Первый Сибирский артиллерийский дивизион, в котором я пробыл до восстания красных партизан, а когда [они] пришли, меня отправили по месту жительства» 71.

Среди ижевских и боткинских повстанцев оказались и те пермские крестьяне, для которых участие в восстании, в том числе и формальное, стало одним из способов избежать мобилизаций в Красную армию. Впоследствии из-за страха за свою жизнь они переходили из одной армии в другую.

Бывший участник восстания П.К. Сычев рассказывал: «Когда в 1918 г. в Воткинске свилось гнездо контрреволюции, я бежал туда по добровольному желанию из-за боязни красноармейцев, но в рядах белых войск не был, а лишь проживал в Воткинске… При отступлении бежал в Сибирь, где и находился до нашествия Колчака на нашу местность, т. е. в июне 1919 г. при последнем отступлении белых, уехал с ними… и 25 августа через фронт прибыл оттуда домой и скрывался по причине боязни» 72.

По словам А.А. Пятунина, «при занятии… завода Ножовка белыми» он «находился дома и был арестован местными гражданами, которые взяли меня и посадили под арест… после чего направили в Воткинский завод… насильно вооружили, а затем отправили в с. Альняши Осинского уезда, из села… направили на фронт за Осинскую дубраву. Там я находился до тех пор, пока белые не заняли снова Рождественскую волость. При отступлении из Ножовки я вперед них уехал вместе с беженцами до Красноярска… При занятии [города] красными, я сдался им добровольно и пошел к коменданту города, который отправил меня в милицию, а последняя, как эвакуированного, – по месту жительства, в Рождественскую волость» 73.

В Осинском уезде на Рождественском волостном сходе крестьянин Бурков рассказывал односельчанам: «Я служил в белой армии с 1 ноября 1918 г. по 1 марта 1919 г. Причина служить в белой армии в силу необходимости, так как угрожала опасность жизни и разорение домашности. В прошлом 1918 г. наша местность была под Советской властью, я имел должность председателя сельского земельного отдела. Мой сын в 1918 г. ушел добровольцем в Красную армию» 74.

Крестьянин д. Сосновки Еловской волости Осинского уезда В.Т. Наборщиков рассказал в военном комиссариате свою историю, не менее характерную: «В декабре 1918 года, при подходе белогвардейских банд в Еловскую волость, я был мобилизован под силой их оружия, для чего и прилагаю удостоверение от общества, заверенное ревкомом. В настоящее время перебежал и считаю долгом явиться в военком, так как года мои подлежали мобилизации. 4 июня 1918 года в селе Елово мне была перекомиссия ввиду тяжелого ранения в голову в Германскую войну и признан комиссией не способным к военной службе навсегда с назначением пенсии 298 руб. в год, свидетельство о болезни было одобрено комиссией, но документов для возврата на право проживания я получить не успел, так как уже подходили банды, по сему и прошу военком назначить меня на Врачебную комиссию для освидетельствования, что для меня будет служить правом проживания» 75.

Рост антибольшевистских настроений в пермской деревне, Ижевско-Воткинское и другие восстания летом 1918 г. в целом не помешали проведению мобилизации в Красную армию на территории Пермской губернии. Об этом свидетельствуют количественные данные о проведении мобилизаций Осинским уездным военкоматом в июне-августе 1918 г. Эти данные для отчета в Пермский губернский военкомат были сведены в таблицы 76.

Таблица 1

Результаты мобилизационных мероприятий Осинского уездного военкомата Пермской губернии за июль-август 1918 г. (призывной возраст: 1896–1897 гг. рождения) 77

Таблица 2

Результаты мобилизационных мероприятий Осинского уездного военкомата Пермской губернии за июль-август 1918 г. (призывной возраст: 1893–1895 гг. рождения) 78

Из табл. 1 видно, что явка призванных рабочих и крестьян составляла 90 %, а бывших унтер-офицеров —82 %. Не явились 10 %. Согласно данным табл. 2, явка призванных рабочих и крестьян составляла почти 84 %, бывших унтер-офицеров— 57 %. Не явились 17 %.