Торвальд Олафсен - НАУЧНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ

По всей видимости, это свойство разума было хорошо известно в средние века: Галилео Галилей, даже после своего официального отречения от гелиоцентрической теории мироздания, всю жизнь провёл под строгим наблюдением и запретами, его публикации тщательно проверялись, и даже при его смерти присутствовали двое представителей христианской инквизиции. Примечательно, что инквизиторы ничуть не ошиблись в своих подозрениях: уже через год после вынесения приговора Галилей в письме к своему другу Элиа Диодати дал понять, что не считает Землю центром Вселенной.

«Галилей перед судом инквизиции», Жозеф-Николя Робер-Флёри, 1847 г.

Среди других примеров устойчивости отношения человека к верному и неверному известна история Джордано Бруно, которому пришлось принять смерть на костре за его идеи, объявленные еретическими. Согласно имеющимся источникам, описывающим его обвинение и допросы, Бруно встретил только сопротивление его идеям, но не их убедительное развенчание, поэтому твёрдо стоял на своём, уверенно отвечал на вопросы следствия и отказался признать свои взгляды ересью даже под страхом смертной казни. Жизнь Блеза Паскаля, в свою очередь, является одной из наилучших демонстраций такого свойства мышления: он с детства занимался математикой, потому что искренне считал её полезной, затем обратился в религию и аскетизм, потому что был убеждён, что таким образом спасёт свою душу, позднее он вернулся к светской жизни, потому что поверил словам врача, что это спасёт его здоровье, и, наконец, столкнувшись с математико-философской задачей, известной теперь как «пари Паскаля», и рассчитав её результат (при этом произвольно завысив исходную вероятность существования бога), он навсегда отвратился от науки и всецело посвятил себя религии. Поразительно, что один и тот же человек, движимый силой убеждения, способен многократно полностью изменять свой быт и привычки, в том числе отказываясь от многочисленных повседневных удовольствий.

Ещё ранее, в античной истории, также есть свидетельства этого же явления. Первым приходит на ум Сократ: он последовательно задавал вопросы своим собеседникам, чтобы сделать явной несостоятельную часть их идей; когда собеседник давал ответ, который сам же считал противоречащим общеизвестному знанию, он признавал себя неправым и уже не мог защищать свою изначальную мысль. В «Тускуланских беседах» Марка Туллия Цицерона также описывается множество подобных случаев; в книге II «О преодолении боли» есть даже пример, где участник беседы уже после одного заданного ему вопроса стыдится своей прежней категоричной позиции – полный отказ от занятой им философской позиции происходит за несколько секунд.

Уместно будет предположить, что такое отношение людей к верным и неверным рассуждениям так же старо, как понятие об истине и лжи вообще. С раннего детства у нас формируется интуитивное представление, что выживание требует постоянного анализа большого количества обстоятельств; чтобы добиться безопасности и комфорта, нужно действовать сообразно им. Информацию, которая передаёт полезные сведения о действительности, мы интуитивно воспринимаем положительно, потому что она помогает или потенциально может помочь нам благоустроить нашу жизнь; информацию, которая ухудшает наш контроль над окружающим миром, мы воспринимаем негативно. Эта концепция и положена в основу отношения к верному и неверному, к истине и лжи, она пронизывает всё наше естество. Поэтому мировоззрение, обретённое при помощи новых мыслительных методов, подтверждающих своё лучшее качество, будет очень устойчиво; ни один человек не откажется от него в пользу прежних взглядов, в которых он теперь будет видеть противоречия.

Будет ли новое мировоззрение одинаковым у всех людей, чтобы способствовать максимальному согласию? Да, пока оно касается той части мира, данного нам в ощущениях, которая воспринимается всеми людьми одинаково; забегая вперёд, назовём это реальным миром. В том и прелесть так называемой объективной реальности, что её законы распространяются на все предметы и всех людей без исключения – дождь, ветер или горящий костёр действуют на каждого человека одним и тем же способом, независимо от его убеждений. Кто-то из великих сказал по этому поводу: «Умные люди умны одинаково, дураков есть миллион разновидностей». Имелось в виду, что любое количество людей, имея достаточно эффективное мышление, выявят одни и те же свойства реальности и потому будут соглашаться друг с другом при описании реальности; без такого мышления люди приходят к заблуждениям, коих есть бесчисленное множество, и между ними возникают бесконечные споры.

На самом деле, чтобы достичь полного согласия между всеми людьми, требуется не только одинаковое представление о мире, данном нам в ощущениях, но и единая цель у всех людей. Это подобно изображению кратчайшего пути между двумя точками – чтобы изобразить такой отрезок, требуется не только исходная точка, но и конечная; при наличии обеих точек, велик шанс всех людей прийти к согласию о кратчайшем пути. Предполагается, что этой единой целью должно быть познание мира ради преодоления экзистенциального страдания. К сожалению, для многих людей первое или даже повторное прочтение этой книги не станет причиной перевернуть своё мировоззрение и сделать своей главной целью познание мира; способы распространения этой идеи на всё общество будут описаны позднее. Сейчас же мы можем удовлетвориться мыслью о том, что достаточно большой коллектив, как, например, тысячи, десятки или сотни тысяч грамотно мыслящих и пребывающих в согласии людей, уже будет крайне продуктивен и сможет очень быстро прогрессировать в изучении свойств бытия, при этом эффективно управляясь с хозяйственными вопросами.

Хочу прокомментировать здесь часто встречающееся у людей деструктивное убеждение, что одним людям от рождения даны ум, талант и некие другие способности, а кто-то их лишён навсегда, что одни люди созданы для государственной и научной деятельности, а удел других лишь тяжко трудиться, подрывая своё здоровье, или просить милостыню. Со всей ответственностью заявляю, что наука не нашла никаких подобных зависимостей. Способность и предрасположенность к определённому образу жизни, социальному уровню и профессиональной деятельности не передаётся генетически; любой человек может обучиться чему угодно и выполнять любую роль в обществе. Приведу два примера. Авраам Линкольн родился в семье бедного фермера, почти не учился в школе и с малых лет был занят тяжёлым физическим трудом. Заинтересовавшись книгами, он занялся самообразованием и сначала смог сдать экзамены на адвокатскую практику, а позднее стал Президентом Соединённых Штатов Америки. Юрий Гагарин родился в деревне в семье плотника и работницы молочной фермы. В школу он впервые пошёл уже в разгаре Второй Мировой войны, после нападения Германии на СССР, и через полтора месяца его деревня была оккупирована нацистами. Семья Гагариных вместе с маленьким Юрием была изгнана из дома. К счастью, сильные холода ещё не наступили, и они смогли выкопать землянку, укрывшись в которой, выжили. Оккупация продлилась полтора года, но после её завершения Юрий продолжил образование, показал высокую тягу к знаниям и впоследствии стал первым в истории космонавтом. Исходя из этого, я в своих рассуждениях подразумеваю, что любой человек может хорошо освоить грамотное мышление и показывать прекрасные результаты своей деятельности, что для создания большого коллектива эффективно мыслящих людей достаточно внедрить в общество систему качественного и доступного образования.