Владимир Обручев - От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай

В конце мая мы вышли из Сучжоу, но не на запад, как в прошлом году, а на восток и у городка Цзинфосы, в 90 ли от Сучжоу, повернули на юг вглубь Наньшаня. Дорога шла по ущелью небольшой речки Цзинфохэ. Вместе с нами двигались и артели золотоискателей китайцев, направлявшиеся на прииски; одни шли пешком, другие ехали верхом на ослах, лошадях или мулах, но все были загружены своим походным имуществом, начиная с толстой соломенной цыновки для постели и кончая разобранным вашгердом (деревянным прибором для промывки золота), деревянным ящичным мехом для раздувания огня и железными граблями. Они скоро опередили нас, так как меня задерживал осмотр многочисленных обнажений на склонах, а торопиться не было надобности.

На второй день мы дошли до верховий речки, представлявших обсохшее ложе довольно большого моренного озера; речка, вытекавшая из него, успела размыть морену, которая прежде подпруживала ее, вода озера вытекла, и, благодаря этому, открылась дорога вглубь Наньшаня. Пока озеро существовало, туда не было пути по крутым склонам его берегов, а другие речки этой части Наньшаня текут, как мы узнали и частью убедились сами, по непроходимым ущельям. Перед озером мы перевалили через четыре высокие морены, которые нагромоздил ледник, когдато спускавшийся в эту долину с главной цепи хребта. Эта цепь замыкала с юга впадину озера, поднимаясь до 4800 м и представляла ряд острых пиков, покрытых снегом на 500–600 м высоты.

Неужели нам придется карабкаться на эту цепь, отыскивая перевал на крутых седловинах между вершинами? Думалось мне, пока мы шли по дну озера, представлявшему то голые площадки серого ила, то мокрые лужайки с низкой травкой. Здесь в горах весна едва начиналась, судя по почкам на кустах; внизу в Сучжоу все уже зеленело, и было жарко и пыльно.

Но лезть прямо на главную цепь не пришлось. Вдоль ее северного склона залегает широкий пояс более мягких горных пород, в который врезаны довольно глубокие седловины. Тропа с бывшего озера резко повернула влево и поднялась на седловину, за которой оказались верховья другой речки, но без озера.

На следующий день мы миновали еще два подобных перевала в этом поясе, разделяющие верховья отдельных речек, прорывающихся ущельями через передовые гряды, и заночевали в третьей котловине, где я сделал дневку, чтобы осмотреть начало ущелья, прорыва речки на север. Осмотр показал, что пройти по ущелью вниз невозможно даже пешком: дно его имеет всего 2–3 сажени ширины и занято руслом реки, заваленным крупными глыбами камня, покрытыми еще льдом.

Рис. 86. Вершины хр. Рихтгофена и, слева, перевал Дасюздабан

Во время дневки с севера налетели черные тучи и повалил снег, продолжавшийся весь вечер, всю ночь и весь следующий день. Итти в метель по крутым перевалам, не видя тропы, было невозможно. Мы попали в ловушку и должны были ждать перемены погоды. Невольно вспомнился известный рассказ Брет Гарта о путешественниках, засыпанных снегом в какихто горах Америки, пробывших в осаде целый месяц, в конце которого некоторые умерли от истощения, а другие прибегли к людоедству. Такая перспектива нам, конечно, не угрожала, припасов у нас было еще много, а затем оставалось еще семь лошадей и два осла, трупы которых должны были сохраниться под снегом и дать большой запас пищи. Кроме того, было начало лета, и нельзя было думать, что ненастье затянется надолго. Никакой работы не было, так как все обнажения в котловине скрылись под снегом, а вершины гор — в тучах. Поэтому я коротал досуг чтением, вынул из походной библиотечки карманное издание романа Вальтер Скотта, завернулся в доху и углубился в описание красот шотландских горных озер, лесов и скал и похождений героев и героинь.

К ночи второго дня небо очистилось, грянул мороз, выплыла полная луна, и снеговые склоны, обступившие котловину со всех сторон, заблестели миллионами искр, а над ними высились черные гряды скал с зубцами и башнями, на которых снег не мог удержаться. Рабочие уже спали в своей палатке, и ночную тишину нарушал только шопот речки среди снеговых толщ и, по временам, грохот камней, оторванных морозом от скал и слетавших вниз (рис. 86).

На следующий день яркое солнце быстро согнало снег со дна котловины и нижней части склонов, но на перевал Дасюэлин мы поднимались еще по глубокому снегу, делая большие зигзаги на крутом подъеме. Этот перевал достигал 4070 м абс. высоты и был самый высокий из пройденных нами в эти дни. С него мы спустились в долину р. Машуйхэ, которая прорывает главную гряду хребта и представляет поэтому неожиданно удобный путь дальше. В ее верховьях мы еще через день поднялись на перевал Цзинпиндабан в 4200 м, расположенный уже на южном склоне хр. Рихтгофена и на водоразделе между реками Хуншуй и Хыйхэ, текущими (первая на запад, вторая на восток) по продольной долине между этим хребтом и следующим. Последний, называемый Толайшань, предстал пред нами в виде длинной цепи острых пиков, покрытых снегом (рис. 87).

На перевале весна едва началась, снег сошел, но красная почва была вся пропитана водой и превращена в полужидкую каменистую кашу. Наши животные вязли на каждом шагу. Немного спустившись к одной из вершин р. Хуншуй, мы остановились. Проводник не знал дороги дальше; здесь и по верховьям р. Хыйхэ были золотые прииски, до которых он был нанят. Предстояло искать нового проводника среди золотоискателей. Это оказалось нелегко. Пришедшие перед нами китайцы разбрелись по своим участкам в разных логах и долинках и были заняты ремонтом своих жилищ, состоявших из глинобитных стен с крышей из принесенной с собой дабы, [8] Даба — хлопчатобумажная грубая ткань. расчисткой водопроводных канав и сбором помета диких яков (аргала) на топливо. Яки водятся здесь зимой, но с появлением людей уходят за Толайшань. Не будь этих животных, золотоискателям пришлось бы приносить с собой также запас топлива, так как леса по близости нет и даже колючие кусты облепихи попадаются редко на дне долин. В этой дикой и труднодоступной местности золотой промысел долго еще останется кустарным.

Мои рабочиекитайцы обошли ряд землянок, но везде узнали, что приискатели знают только ту дорогу, по которой пришли, и за хребтом Толайшань никто из них не бывал. Сплингерд, осматривавший както этот золотоносный район, сообщил мне, что на лето сюда приходит от 2000 до 3000 человек. Каждой артели из 12 чел. отводится участок в 60 двойных шагов длины и 18 ширины; за 2 месяца такая артель может намыть 10–15 лан (унций) золота, которое оценивается в 12 лан серебра за 1 лан шлихового золота. Золото большей частью очень мелкое, как отруби.