Array Коллектив авторов - Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

Между официальными данными, представленными 3-м инспектором в Управление учебными заведениями, и произведениями литературы и искусств, а также между писателем или художником и в данном случае мною как должностным лицом, печатающим статью об учебных заведениях, общего ничего нет. Нет поэтому ни малейшего основания называть недостойным именем поступок, заключающийся в заявленном мною в самом начале статьи заимствовании для нее потребных сведений из официальных данных о состоянии училищ».

По поводу этого объяснения г. Керенского следует прежде всего заметить, что он не отрицает указания г. Наливкиным на то обстоятельство, что ему принадлежит лишь 72 строки из своей статьи, напечатанной в журнале, и что все остальное, по объяснению г. Наливкина, «состоит частью из дословных, а частью из перефразированных выдержек, заимствованных из трех первых отчетов» г. Наливкина. Что касается объяснения г. Керенского относительно осмотра медресе в Самарканде, Ташкенте, Туркестане, Хиве и Бухаре, то по сему предмету г. Наливкин в рапорте от 5 июля 1895 г. за № 871 доносит, что Ф.М. Керенский не имеет права утверждать это, ибо до появления статьи «Медресе Туркестанского края», он, как это ему достоверно известно, «имел случай лишь мельком видеть одно медресе в Хиве и одно или два – в Бухаре. После появления упомянутой статьи он посетил три больших медресе в Самарканде (всех медресе там 26) и еще позже, осенью 1893 г., одно или два медресе в Коканде (всех медресе там 36) в сопровождении заведующего Кокандской русско-туземной школой Васильева [167] Биографическую информацию уточнить не удалось. Возможно, имеется в виду А.В. Васильев – сторонник наглядно-переводного метода преподавания русского языка в русско-туземных школах. Он придерживался мнения, что при обучении русскому языку необходимо опираться на родной язык. . Что касается медресе, находящихся в Ташкенте, то ни в одном из них Ф.М. Керенский ни в качестве Главного инспектора училищ, ни в качестве исследователя быта в учебное время до сих пор не был».

Далее следует заметить, что в отделе журнала Министерства народного просвещения «Современная летопись» печатаются и оригинальные статьи, а по собранным в редакции сведениям, оказывается, что статья г. Керенского прислана как его личное произведение, а не как официальнее сообщение или извлечение из такового. Ввиду этого г. Керенскому уплачен за статью гонорар в размере 64 рублей, чего ни гг. попечителям, ни вообще другим должностным лицам ни за сообщения официального характера, ни за извлечения из таковых не платят.

По настоящему пункту жалобы г. Наливкина следует заметить также, что напечатанная г. Керенским статья и по своему внутреннему содержанию нисколько не походит на извлечения из официальных отчетов, печатаемые в журнале Министерства народного просвещения, и представляют собой весьма ценное этнографическое исследование. По поводу этой статьи г. попечитель Кавказского учебного округа [168] Имеется в виду К.П. Яновский. в конфиденциальном донесении г. министру народного просвещения от 28 декабря 1894 г. за № 9311 пишет следующее: «Статья имеет общий интерес и обличает в авторе знатока дела, но она целиком принадлежит перу г. Наливкина. Вся работа Ф. Керенского состояла в незначительной перестановке и в сокращении текста отчета г. Наливкина за 1890–1891 и 1891–1892 учебные годы, что легко можно усмотреть из сличения статьи Ф. Керенского с отчетами г. Наливкина. Пользуясь не только данными отчета, но и формою изложения г. Наливкина, взяв буквальный текст отчетов, Ф.М. Керенский ничем не указал на г. Наливкина. Такой поступок не соответствует ни литературным приличиям, ни положению г. Керенского и Наливкина. Естественно, статья Ф. Керенского произвела на г. Наливки-на и на его товарищей неблагоприятное впечатление».

В пункте 3-м рапорта за № 825 г. Наливкин жалуется, что он еще в отчетах за 1890–1891 гг. и 1891–1892 гг. (вошедших в статью Ф. Керенского) указывал на настоятельную необходимость упразднения крайне вредного и совершенно незаконного обычая купли и продажи келий в некоторых медресе. Независимо от этого об искоренении этого зла он ходатайствовал рапортами от 9 ноября 1892 г. за № 96, 8 мая 1893 г. за № 236 и 14 октября 1894 г. за № 1578. Помимо словесных ходатайств об исполнении этих рапортов г. Наливкин указывал на них также и в представленном 15 декабря 1894 г. г. Главному инспектору перечне рапортов, оставшихся неисполненными, но по ним до особого распоряжения генерал-лейтенанта графа Ростовцева, последовавшего вслед за истребованием от г. Главного инспектора объяснения по переданному графом 16 июня 1895 г. списку неисполненных бумаг, разрешения не последовало.

Г. Наливкин в рапорте от 5 июля 1895 г. за № 871 объясняет, что уже после подачи им г. и.д. туркестанского генерал-губернатора жалобы г. Главный инспектор училищ предписанием от 21 июня 1895 г. за № 1366 известил его, что по докладу г. и.д. туркестанского генерал-губернатора как вышеупомянутых так и некоторых других рапортов по тому же предмету его сиятельство сделал распоряжение об отмене обычая продажи келий.

Промедление г. Керенский объясняет тем, что «к этому важному вопросу необходимо было приступить исподволь», но почему не было об этих рапортах своевременного доложено г. Главному начальнику края, в объяснении ничего не сказано.

В пункте 4-м рапорта за № 825 инспектор Наливкин жалуется, что от 1 июля 1892 г. за № 57 он просил об утверждении представленных им правил к руководству при открытии инородческих училищ, но на это ответа до сих пор не последовало. Рапорт этот также вошел в список неисполненных бумаг, представленных г. Наливкиным г. Главному инспектору 15 декабря 1894 года. В объяснении по списку 15 декабря 1894 г. г. Керенский пишет, что исполнения по означенному рапорту последовали 6 июля 1892 г. за № 1430 и 17 июля 1895 г. за № 1559–1561, а в объяснении по списку, переданному графом Ростовцевым, г. Керенский относительно того же рапорта пишет следующее:

«Не было доклада потому, что необходимо было разрешить сперва вопрос о введении в медресе преподавания русского языка, ибо в правилах этих ставится условием при открытии училищ введение русского языка и другие подробности, требующие всестороннего обсуждения и соглашения с гг. военными губернаторами, коими даны были отзывы по введению русского языка почти отрицательные. Несмотря на это 17 декабря 1894 г. были заготовлены бумаги и мною подписаны, с препровождением проекта правил на заключение, но не отправлены в ожидании, пока ташкентская дума не ассигнует денег хотя бы на одно медресе для введения русского языка. В управу написано 30 марта 1894 г. за № 541 и повторено 15 августа 1894 г. за 1990, но отчета еще нет».