Валентин Шелохаев - Либерализм в России в начале ХХ века

Наиболее зримо разнообразие либеральных тактик проявилось в период русско-японской войны. Так, общая установка членов кружка «Беседа» сводилась к следующему: «война обязывает общественных деятелей по возможности не причинять затруднений правительству в его внешней борьбе, но вместе с тем не освобождает их от обязанности отстаивать права общественных учреждений против возможных на них посягательств». Из этой посылки следовал вывод: «Тактика в течение войны должна быть не наступательная, а оборонительная, иначе говоря, не следует брать на себя инициативу новых реформ, но во всех вопросах, возбужденных и поставленных на очередь, общественное мнение должно высказываться столь же определенно и решительно, как и до войны» 94. По мнению «собеседников», адреса земских собраний должны быть «без раболепных и монархических выражений», а сама деятельность земств ориентирована на участие в помощи раненым и семьям убитых, на сбор средств на нужды армии и флота. Выступая в качестве конструктивной силы, желавшей победы России в русско-японской войне, «собеседники», несколько приглушив свои оппозиционные выступления, в принципе не собирались отказываться от прежних своих требований в адрес правительства.

Что касается земцев-конституционалистов, то они в большей степени, чем «собеседники», настаивали на выработке определенной тактики по отношению к власти. Еще до начала объявления военных действий лидеры земцев-конституционалистов подчеркивали, что война может окончательно подорвать доверие общества к правительству. «Выйти из созданных нашим правительством опасностей, – писал кн. Петр Долгоруков, – Россия может, только изменив механизм своей государственной машины, добившись такого положения дел… когда волею страны во главе ее будут поставлены лучшие люди ума и таланта, которым можно будет безопасно вверять руководство политикой в опасные и критические периоды государственной жизни». Война с Японией, считал Долгоруков, «не соответствует интересам России, не отвечает силам и способностям русского народа. И русское общество должно ясно понять это, общественное мнение должно это громко и во всеуслышание высказать. Признак бессмысленной войны с Японией должен послужить для этого поводом и фактическим осязательным доказательством» 95. Примерно такой же позиции накануне войны придерживался и П. Н. Милюков. В статье «Изолгались», опубликованной в «Освобождении», он писал: «Никто русскому царю больше не поверит. Макбет убил сон, а русское самодержавие убило веру в себя и в официальную Россию» 96.

Характерно, что и после начала войны земцы-конституционалисты продолжали считать, что «не византийскими адресами, не шовинистическими манифестациями должны мы выражать настроение, а делом, крепостью духа, сознанием важности исторического момента» 97. Они надеялись, что в новой исторической реальности «русскому государю должно сделаться ясным, что не в чиновнически бюрократическом строе сила России, а в бьющей свежим ключом молодой силе самого народа» 98.

Что касается левого сегмента либерализма – освобожденцев, то разброс мнений в их среде был более широк. Это сразу же нашло отражение на страницах «Освобождения». Так, Струве не раз высказывал надежду, что русско-японская война должна послужить фактором пробуждения самосознания русского общества, а разбуженное чувство патриотизма, в свою очередь, подтолкнет его к активным действиям против самодержавия. Эта позиция Струве нашла выражение в одновременном выдвижении им двух лозунгов: «Да здравствует армия!» и «Да здравствует свободная Россия!». «Русское войско, – писал Струве, – всегда героически исполняло свой долг. Тягости, которые понесет русский народ, человеческие жертвы, которых будет стоить война, будут острой болью отзываться в сердцах всех русских людей. Но сочувствие героям-страдальцам пусть пробудит в русских людях негодование против тех, кто своим легкомыслием погнал русский народ далеко от родины занимать ненужные ему земли и отдавать его в жертву кровавой войне. И пусть они твердо помнят, что не на маньчжурских полях, не в горах Кореи, не на водах Китая судьбы, честь и величие России. Пусть слезы матерей и жен, пусть национальная обида и горечь, пройдя через горнило испытуемой мысли, породят чувство гражданской решительности и сознание политической ответственности за судьбы страны. И это будет. Грозное испытание встряхнет равнодушных и сонных, смутит самоуверенных, устыдит торжествующих. Оно будет тем молотом, который выкует русского гражданина» 99. Проводя аналогию с Крымской войной, Струве подчеркивал, что как «севастопольское зарево» стало зарей общественного возрождения России, так и война на Дальнем Востоке должна стать мощным стимулом ее современного общественного развития.

Струвистская идея соединить в неразрывное целое «патриотизм» и «гражданственность» подверглась критике со стороны П. Н. Милюкова. Соглашаясь со Струве, что «на русской оппозиции лежит нравственный долг – рассеять тот омерзительный туман, который в настоящее время густой и смрадной пеленой расползается над русским болотом, одуряя, по-видимому, довольно крепкие головы», Милюков писал: «Вы, очевидно, надеетесь выделить “гражданское чувство” из “безобразной смеси” и на этом основано ваше искание “общей почвы”». Мой оптимизм, подчеркивал Милюков, так далеко не идет, «я не рассчитываю на возможность повлиять на проявления русского шовинизма», не делая ему уступок, которые «противоречат моему мировоззрению». Поэтому «я и предлагал – не взять их в руки, что невозможно, а, по крайней мере, хоть локализовать эти проявления возможно резким отказом от всякой солидарности с ними» 100. По мнению Милюкова, единственно приемлемым в данный момент лозунгом для либеральной оппозиции является лозунг «Долой самодержавие!», вокруг которого и должны быть объединены все общественно-политические силы, входящие в единый фронт освободительного движения в России.

Под влиянием критики Милюкова Струве вынужден был признать, что «единственно разумной, единственно нравственной, единственно патриотической мыслью» является требование «необходимости немедленного прекращения войны» 101. Не случайно в № 57 «Освобождения» была опубликована прокламация «Народ и война», авторами которой были И. И. Петрункевич и кн. Петр Долгоруков. В прокламации говорилось: «Для русского народа теперь настало время потребовать от царя себе конституции и освободиться от притеснений. Довольно уже безропотно пролито на русской земле народной крови, пота и слез. Теперь народу приходится еще беспрекословно проливать свою кровь в китайской Маньчжурии и лить новые слезы по ушедшим туда отцам и братьям. Эти жертвы ненужной и пагубной войны народ приносит безмолвно и покорно. Народ вправе потребовать смены теперешнего чиновничьего правительства и добиться новых порядков. Народу следует уничтожить единоличное самодержавное правление царя с подчиненными ему чиновниками и добыть себе конституцию.