Владимир Смирнов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Итак, Польша должна быть разбита и выведена из игры, Англия, Франция и Россия не вмешаются – вот, собственно, планы Гитлера.

28 апреля 1939 года Германия разрывает с Польшей договор о ненападении.

23 мая 1939 года состоялось совещание Гитлера с высшим генералитетом рейха. Здесь, на этом закрытом совещании (вёлся всего один протокол личным адъютантом Гитлера), фюрер в словах не стеснялся и свои планы излагал предельно прямо и откровенно. Предоставим фюреру слово:

« Дальнейшие успехи не могут быть достигнуты без пролития крови… Если судьба ведет нас к столкновению с Западом, бесценным является обладание большими территориями на Востоке. В военное время мы не сможем более рассчитывать на рекордные урожаи… Не может быть вопроса о том, чтобы упустить Польшу, и нам оставлен один выход: атаковать ее при первой возможности… Не совсем ясно, приведет ли германо-польский конфликт к войне с Западом, когда мы будем сражаться против Англии и Франции. Если же будет создан союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я буду вынужден нанести по Англии и Франции несколько уничтожающих ударов…» [88; 47-48].

Вот он, Гитлер, как на ладони в этой речи: на Польшу Германия нападает при малейшей удобной возможности, война с Англией, Францией Гитлера не пугает. И даже их союз с Россией – не беда. Гитлер готов воевать и против этого тройственного союза. Кстати, в речи Гитлер однозначно указал, что и Бельгия с Голландией будут Германией оккупированы (ну, что с того, что они нейтральные страны и воевать ни с кем не собираются) [88; 47-48]. И земли на Востоке Гитлеру нужны, и рабочая сила на этих землях. Так что Польша – только первая цель. А дальше… Нетрудно догадаться, кто был дальше на восток. Так что заступись Россия за Польшу, не заступись, войди она в союз с Англией и Францией, не войди – значения не имеет. Всё равно рано или поздно пришел бы и ее черед. Одним словом, «Фантомас разбушевался», и остановить его уже было невозможно.

Кажется, можно было бы уже и остановиться: ясно же, что советско-германский пакт никоим образом не повлиял на возникновение германо-польской и Второй мировой войн. Но все-таки продолжим для убедительности.

14 августа на совещании в Оберзальцбурге фюрер заявил: «Великая драма приближается» [88; 57]. По его мнению, Англия и Франция воевать за Польшу не станут. Но даже если французы вмешаются, то всё, что они смогут предпринять – это наступление в Бельгии, а оно поляков не спасет. Польша, оставленная один на один с Германией, погибнет через неделю [88; 57]. Высказался Гитлер и по поводу имеющихся контактов с Москвой. Уверенно заявил, что они вскоре закончатся переговорами [88; 57]. Мы видели выше, что прежде, чем переговоры начались, Гитлеру пришлось изрядно понервничать, начнутся ли они вообще. Так что, 14 августа подобные слова фюрера были явно преждевременны. То, что Советы не отвергали периодические немецкие зондажи и сами порой, с начала 1939 года, зондировали немцев на предмет политического урегулирования между странами, вовсе не говорило о том, что они однозначно готовы подписать с немцами какое-то политическое соглашение. Фюрер неверно оценил ситуацию: Москва готовила запасные пути, но еще не собиралась по ним ехать.

С середины августа 1939 года немецкие железные дороги начали работать в мобилизационном режиме. Завершилась подготовка перевода штаба сухопутных войск в Цоссен (поближе к польской границе). Адмирал Редер доложил о готовности подводных лодок выйти в Атлантику. И даже вот такая деталь: генерал Гальдер 17 августа упомянул о «150 польских униформах с аксессуарами для Верхней Силезии» [88; 57] . Речь шла об операции «Гиммлер» – имитации захвата поляками радиостанции в приграничном немецком городе Гляйвиц, должной послужить предлогом, «переполнившим чашу терпения» германского народа. 17 августа, когда с СССР не подписано даже торговое соглашение, и Шуленбург в Москве изнывает в неведении о следующем шаге Молотова, когда еще не прекращены переговоры военных миссий, у немцев подготовлено для нападения на Польшу всё до мелочей, вплоть до деталей будущей провокации. Неужто все это готовилось только в расчете на подписание пакта с Советским Союзом? Нет, конечно.

Очень любопытны события, развернувшиеся в 20-х числах августа, уже после того, как советско-германский пакт стал реальностью. Когда 23 августа Риббентроп еще летел в Москву, но было уже ясно, что подписание договора состоится, Гитлер отдал приказ о нападении на Польшу в 4.30 утра 26 августа. Но 25 августа англичане, наконец-то, подписали с поляками соглашение о взаимопомощи (без военной конвенции). Вечером того же дня об этом стало известно в Берлине, и Гитлер пошел на попятную и отменил нападение. Как? Почему? Ведь пакт с СССР уже существует. Значит, пакт не был определяющим. Но и англичан Гитлер тоже не боялся, в принципе. Ответ оказывается прост: «взбрыкнула» Италия. Англичан боялась она. Муссолини и ранее высказывавший Гитлеру опасения по поводу возникновения новой мировой войны, сейчас прямо заявил, что Италия участвовать войне не будет [51; 52-53].

Гитлеру пришлось «успокаивать» своего нерешительного союзника. Да в это время англичане стали вновь «манить» фюрера «широким соглашением между Германией и Англией» при условии мирного урегулирования польской проблемы [51; 53-54]. Немцам давалось понять, что вопрос Данцига может быть решен в положительном для них смысле [51; 54]. При этом англичане усиленно давили на поляков, убеждая их сесть с немцами за стол переговоров и прислушаться к немецким требованиям [51; 53-55]. Если бы Англия проявила столько же энергии, уговаривая Польшу принять советскую помощь…

29 августа 1939 года Гитлер дал согласие на переговоры с Польшей: Германия будет требовать на этих переговорах присоединения Данцига, прохода через польский коридор и референдума (подобного проведенному в Саарской области) – таково было решение фюрера. При этом еще 28 августа нападение на Польшу было назначено ориентировочно на 1 сентября. Видимо, какое-то время Гитлеру казалось возможным повторить мюнхенский сценарий. Он любил ходить напролом. Но в то же время для своего движения был не прочь выбрать более легкий путь. Однако в данном случае фюрер, видимо, решил, что подобная «тягомотина» ему не интересна: сил у Германии было достаточно, чтобы вступить в крупномасштабный конфликт и достичь сразу гораздо большего, чем Данциг. Поэтому, когда днем 31 августа поляки дали согласие на переговоры с Берлином, окончательная дата нападения на Польшу уже была определена: 1-го сентября в 4.45 утра. Гитлер подписал Директиву №1, где определялся этот срок, рано утром 31 августа.

Как видим, не только события до подписания советско-германского пакта, но и после такового неоспоримо свидетельствуют, что непосредственным детонатором польско-немецкой войны пакт не был.