Владимир Смирнов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

В то же время, стремясь подтолкнуть советское правительство к вводу войск в Польшу, Риббентроп дал задание Шуленбургу указать Молотову, что «если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум», создав «условия для формирования новых государств» [53; 297].

Конечно, подобное заявление было дипломатическим ходом, долженствующим побудить СССР к более активным действиям. Однако вспомним, что вопрос о создании независимой Украины в германском руководстве обсуждался. Если первоначально предполагалось выдвинуть это требование к польскому правительству во время переговоров о перемирии, то в последствии немцы рассматривали такую возможность, уже ни о каком перемирии с поляками не помышляя [53; 292].

Для Советского Союза получить на своих границах государство, находящееся под германским влиянием (попросту сказать – марионеточное), настроенное враждебно к СССР, было, пожалуй, не лучше, чем увидеть у своих восточных рубежей сам рейх. И это вместо предполагаемого Польского государства под советским влиянием. Вместо буфера между СССР и Германией – плацдарм для вторжения в нашу страну.

Мы не знаем, какими соображениями руководствуются критики Сталина, когда осуждают его за ввод войск в западно-белорусские и западно-украинские области. Точнее, мы знаем, но не понимаем, понимают ли сами критики тот бред, который несут про международные правовые нормы и морально-этические соображения. О каких нормах международного права могла идти речь, когда Польша, как государство, практически не существовала? На её территории шла война, стремительно приближавшаяся к границам Советского Союза. Не может быть аморальным и стремление обеспечить безопасность своих границ в виду полной дестабилизации обстановки на сопредельных территориях, тем более, если эти территории были захвачены у тебя же два десятилетия назад. Если современные «демократы» полагают, что получить в качестве соседа Украинское государство, управляемое ОУНовцами, было для СССР приемлемо, то мы бы посоветовали им приглядеться к совсем недавней истории российско-украинских отношений, когда независимая Украина, во главе которой стояли, фактически, те же ОУНовцы, наделала демократическо-капиталистической (а не коммунистической) России много проблем. Иметь подобную марионетку на западных рубежах в то время, когда угроза войны с Германией была вполне реальной, спокойно взирать, как эта марионетка предоставляет в распоряжение Гитлера людские, продовольственные и прочие ресурсы – пойти на это советское правительство попросту не могло.

Поэтому данный аргумент Риббентропа, в принципе, представляется весьма действенным, хотя и без него ввод Красной Армии в Западные Украину и Белоруссию был делом решённым. Точнее сказать, и без Риббентропа советское правительство наверняка просчитывало и такой вариант развития событий, и он мог быть одним из доводов в пользу военного вмешательства СССР в польскую проблему.

Вечером 16 сентября Молотов сообщил Шуленбургу, что советское правительство решило вмешаться в польские дела завтра или послезавтра. Молотов отклонил предложение о публикации предложенного германской стороной совместного коммюнике, которое представляло советскую сторону прямым союзником Германии, и сообщил вкратце мотивировку действий СССР, которая будет указана в прессе: «Польское государство распалось и более не существует, поэтому аннулируются все соглашения, заключённые с Польшей; третьи державы могут попытаться извлечь выгоду из создавшегося хаоса; Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно» [53; 297].

В 2 часа ночи 17 сентября Шуленбурга принял Сталин и сообщил, что Красная Армия в 6 часов утра перейдёт границу с Польшей, а совместное советско-германское коммюнике не может быть опубликовано ранее, чем через 2-3 дня [53; 297]. Немецкому послу было также сообщено содержание ноты, предназначенной для вручения польскому послу [53; 297].

В 3.15 утра 17 сентября это вручение состоялось. В ноте говорилось, что «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи до селе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам», а также к беззащитному положению украинского и белорусского населения . «Виду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии» [53; 297-298].

Нота совершенно верно отражала положение дел в Польше к 17 сентября. Разве Польша не превратилась в арену всяческих неожиданностей, носящих неблагоприятный для СССР характер? Безусловно, превратилась. Разве украинское и белорусское население не нуждалось в защите Красной Армии? Конечно, нуждалось, о чём шла речь выше. Разве Польша не перестала существовать, как государство, лишившись своего правительства? Практически, перестала. Тем не менее «демократические» авторы постоянно клеймят ноту, как насквозь лживую, противоречащую реальному положению дел, призванную оправдать вероломные действия Советского Союза [58; 55, 69]. При этом главный упор они делают на тот факт, что утром 17 сентября польское правительство было ещё на польской территории и покинуло её только в ночь с 17-го на 18-ое число [58; 55, 69].

Позволено будет спросить у господ «демократических» авторов: «А что присутствие правительства, сидящего на польской территории у самой румынской границы, меняло?» Мол, с юридической точки зрения это значит… Да ничего это не значит. Правительство уже более десятка дней ничем и никем не управляло. Советская нота указала на суть событий, а юридические «крючки» ничего, по существу, не меняют.

То, что правительство Польши не было к 17 сентября ничем иным, как кучкой трусливых типов, выжидающих момента, чтобы «смазать пятки» в Румынию, показывают обстоятельства вручения советской ноты польскому послу В. Гжибовскому. Последний отказался её принять, заявив вручавшему её заместителю наркома иностранных дел В. П. Потёмкину следующее:

«Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства, правительство находятся на польской территории. Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются» [58; 158].