С. Асфатуллин - Инфляция и государство. 2-е изд.

Бытует мнение, что усиление сырьевой ориентации российской экономики не только не таит особых угроз, но и позволяет расширить закупки потребительских товаров, включая продовольствие, наполнить полки магазинов. Между тем элементарные расчеты показывают, что таким путем повысить благосостояние основной массы населения и обеспечить ей достойный уровень жизни невозможно.

Так, объем экспорта в 1995 г. составил 77,8 млрд. долл. 68, что в пересчете на душу населения дает 77,8 млрд.: 148,1 млн. = 525 долл. в год или 44 долл. в месяц. Вот весь ресурс.

И если даже его целиком использовать на потребление (что, естественно, практически невозможно), он не способен вывести граждан из нищенского состояния. Так что за импорт платим мы только из собственного кармана.

Особо стоит вопрос об иностранных инвестициях. Общий их объем в российской экономике на 1 января 1996 г. составил около 6,7 млрд. долларов, в т. ч. за 1995 г. – 2 млрд., т. е. на них приходится 5% всех капиталовложений 68.

Можно привести немало примеров, когда иностранный капитал проникает в Россию для того, чтобы устранить конкурента или внедриться в те структуры, потеря контроля над которыми угрожает национальной безопасности.

Приведем один из них, наиболее расследованный. «… проведены документальные проверки по вопросу соблюдения налогового законодательства АОЗТ „Компания Алюмин Продукт“, АООТ „Ваш финансовый попечитель“, АООТ „Московская финансовая инвестиционная компания“, „Русский капитал“ и ТОО „Риал“. Проверка показала, что в результате многоступенчатой комбинации фактическими владельцами алюминиевой промышленности стали иностранные фирмы и группа конкретных физических лиц» 69.

Наверное, нет нужды напоминать, что алюминий относится к стратегическим материалам во всех развитых странах.

Трудности возникают и в связи с завышенными процентными ставками. Производство не в состоянии отработать такие высокие ссудные проценты. Да и банки, не имея особых льгот или обязательных к исполнению директив государства, неохотно кредитуют промышленность. Кредиты, представленные коммерческими банками предприятиям, организациям и населению, составляли на 1 июля 1995 года 83,6 трлн. руб., или всего 17,6% активов сводного баланса коммерческих банков. Долгосрочных же кредитов (а именно они направляются в инвестиции), выделяется совсем мало. Так, на 1.09.95 г. задолженность по долгосрочным кредитам составляла всего 14,2 трлн. руб., в том числе народному хозяйству лишь 4,1 трлн. руб. 70.

Не располагая инструментами действенного оперативного регулирования денежной массы, ЦБ РФ не контролирует также каналы ее распределения по секторам экономики. В результате финансовый сектор может переполняться ликвидностью, создавать нерациональные излишние резервы, депонировать их за границей, тогда как реальный сектор – испытывать острую непреходящую нехватку денежных средств. Этот момент констатируют даже руководители ЦБ 71.

Нельзя, разумеется, недооценивать и возможности привлечения и инвестирования средств, находящихся на руках у населения (зажиточной его части). Они, по некоторым оценкам, составляли 20 млрд. долл. 70. То есть средства для инвестиций все же есть. Происходит их концентрация у крупных финансовых структур и узкой прослойки зажиточной части населения. Они, однако, не направят их в производство, если государство не создаст для этого определенных условий. А главное, ресурсы рождаются экономическим оборотом. Оживите его, и капиталы появятся: растущее производство само себя обеспечивает. Денег для инвестиционного толчка стагнирующих и коллапсирующих производств можно насобирать, однако масштабы накопления в экономике свободных капиталов далеко не те, которые позволяли бы дальнейшее массированное наращивание государственного долга, пусть даже через государственные ценные бумаги. Для того чтобы размеры долга приблизились к опасной черте (за которой придется либо половину федеральных доходов тратить на обслуживание и погашение государственного долга, либо прибегнуть к государственному банкротству), хватит и двух лет краткосрочных и среднесрочных заимствований на внутреннем денежном рынке. Расходы на обслуживание и погашение государственного долга составляли в 1993 г. 3% федеральных затрат, в 1994 г. – 11%, в 1995 г. – 31%, и в 1996 г. прогнозировались на уровне более 46% 72.

Один из главных устоев практикуемой тогда реформационной модели – осуществляемая в целях «капитализации всей страны» форсированная, поразившая весь мир своим темпами, приватизация государственной собственности. «Ни одна страна в мире, констатируют, например, американские эксперты по вопросам демократизации экономики, не начинала так быстро осуществлять приватизацию принадлежащих государству предприятий, как Россия» 73. Команда отечественных приватизаторов до сих пор действовала и продолжает действовать в соответствии с логикой становления совершенно определенной, однофакторной модели рыночной экономики, отражающей интерес интенсивно формирующейся в стране узкой социальной группы крупных собственников. В основу политики форсированной приватизации была заложена четкая идеологическая установка: в стране, население которой не принимает идеи перехода государственной собственности в руки частного капитала («стратегических инвесторов»), собственность трудовых коллективов – неизбежное зло, кратковременный этап, промежуточное «демпфирующее» звено в процессе этого перехода. Один из известных американских специалистов по вопросам демократизации собственности, консультант Госкомимущества Д. Блази проанализировал динамику перехода собственности работников российских предприятий в руки «стратегических инвесторов» к моменту начала денежной приватизации. Анализ проводился в два этапа: конец 1992—май 1993 г. и май 1994—июнь 1995 г. на средних и крупных предприятиях. Согласно расчетам Д. Блазы, доля предприятий, в которых работники обладают контрольным пакетом, сократилась на 1/3 74.

Переход от плановой системы к однофакторной модели рыночной экономики пытаются обставить почти исключительно монетаристскими мероприятиями, при упоре на финансово – денежную и распределительную сферы. Собственно же производство, как ключевую фазу воспроизводственного процесса, реформаторы по существу, игнорируют.

Непосредственным результатом этой кампании стало грандиозное, но абсолютно не выверенное в экономическом и социальном отношениях перераспределение в обществе средств производства, соответственно доходов. Уже к исходу первого года реформы доходы большей части населения упали более чем на 2/3, относительно же узкого слоя – невиданно взлетели. Резкое реструктурирование доходов в последующие годы привело к соответствующему радикальному изменению структуры платежеспособного спроса населения. При многократном возросшем спросе незначительного контингента россиян на предметы роскоши и повышенного комфорта произошел обвал спроса основной части населения на предметы массового потребления. Отрасли, их производящие, в т. ч. с/х, пищевая, легкая и текстильная промышленность, лишились значительной доли платежеспособного спроса на свою продукцию, вследствие чего были вынуждены резко сократить объемы производства и оказались на грани полного экономического краха.