Ула Рослинг - Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире – и почему все не так плохо, как кажется

Однако, если не учитывать вопрос об изменении климата, ответы на остальные двенадцать вопросов демонстрируют повсеместное невежество (и я не говорю, что люди глупы или что факты искажаются намеренно, ведь дело здесь просто в недостатке знаний). В 2017 году мы опросили около 12 000 человек из 14 стран мира. В среднем они дали всего 2 правильных ответа из 12. Никто не ответил верно на все вопросы, и лишь один человек (в Швеции) дал 11 верных ответов. Как ни удивительно, целых 15 процентов опрошенных не дали ни одного верного ответа.

Возможно, вы считаете, что с этим тестом лучше справятся высокообразованные люди? Или люди, которых интересуют эти темы? Лично я думал именно так, но я ошибался. Я тестировал людей разных профессий, живущих в разных уголках мира: студентов-медиков, учителей, университетских преподавателей, именитых ученых, инвестиционных банкиров, директоров транснациональных компаний, журналистов, активистов и даже высокопоставленных политиков. Все это образованные люди, которые интересуются происходящим вокруг. Но большинство из них – подавляющее большинство – дают неверные ответы на большую часть вопросов. Результаты некоторых групп даже хуже результатов опроса широких слоев населения, причем особенно удивляют ответы нобелевских лауреатов и исследователей-медиков. Дело не в уме и не в образованности. Похоже, просто у всех удручающе неверные представления о мире.

Неверность этих представлений не только удручающая, но и систематическая . Результаты тестов не случайны. Они хуже случайных – хуже результатов, которые я получил бы, если бы люди отвечали на мои вопросы, вообще не располагая никакими знаниями.

Представьте, что я отправлюсь в зоопарк и решу задать свои вопросы шимпанзе. Возьму с собой целый мешок бананов, каждый из которых будет помечен буквами А, Б или В, и швырну эти бананы в вольер. А затем встану возле вольера, буду громко и четко зачитывать каждый вопрос и записывать «ответы» каждого шимпанзе, то есть отмечать в своих заметках, банан с какой буквой шимпанзе решит съесть следующим.

Если бы я провел этот эксперимент (хотя проводить его я не собираюсь – достаточно его лишь вообразить), случайно выбирающие бананы шимпанзе стабильно демонстрировали бы лучшие результаты, чем образованные, но заблуждающиеся люди, которые проходят мои тесты. Действуя наугад, шимпанзе выбирали бы верные ответы из трех вариантов в 33 процентах случаев, то есть отвечали бы верно на 4 из 12 вопросов теста. Опрошенные мною люди, напомню, из 12 вопросов того же теста в среднем отвечали верно лишь на 2.

Более того, ошибки шимпанзе равномерно распределялись бы между двумя неправильными вариантами ответов, в то время как люди обычно ошибаются одинаково. В каждой группе, где я проводил опрос, они считают мир более опасным, жестоким и безнадежным – словом, он кажется им хуже, чем есть на самом деле.

Как может столько людей ошибаться по стольким вопросам? Как вообще возможно, чтобы большинство людей набирало меньше баллов, чем шимпанзе? Меньше, чем при случайном распределении ответов!

В середине 1990-х, впервые столкнувшись с таким повальным невежеством, я обрадовался. Тогда я только начал преподавать глобальное здравоохранение в Каролинском институте в Швеции и немного волновался. Студенты казались мне невероятно умными – вдруг они уже знают все, чему я должен их научить? Когда выяснилось, что мои студенты знают о мире меньше, чем шимпанзе, я вздохнул с облегчением.

Но чем больше я тестировал людей, тем больше невежества обнаруживал, причем не только в студенческой среде, а повсюду. Меня пугало, что люди так сильно заблуждаются в своих представлениях о мире. Когда вы пользуетесь GPS в своей машине, очень важно, чтобы устройство оперировало верной информацией. Вы не стали бы доверять ему, если бы вам показалось, что оно ведет вас не по тому городу, где вы находитесь, ведь в таком случае оно завело бы вас не туда. Как же политики и чиновники могут решать мировые проблемы, оперируя неверными фактами? Как предприниматели могут принимать разумные решения для своих организаций, руководствуясь искаженными представлениями о мире? И как людям вообще понять, о чем им стоит переживать?

Я решил не ограничиваться простой проверкой знаний и демонстрацией невежества. Я решил понять, откуда оно берется. Почему это невежество столь повсеместно и неискоренимо? Все мы порой ошибаемся – я готов признать, что ошибаюсь и я, – но как может столько людей ошибаться по стольким вопросам? Почему так много людей набирает меньше баллов, чем шимпанзе?

Однажды я засиделся за работой в университете, и на меня снизошло озарение. Я понял, что проблема не только в том, что людям не хватает знаний, ведь в этом случае они давали бы случайные неверные ответы – ответы шимпанзе, – а не показывали бы худшие результаты, не отвечали бы на вопросы систематически неправильно. Такие результаты могли объясняться лишь наличием неверного «знания».

Ага! Вот оно! Все дело – по крайней мере, так я думал многие годы – в устаревших знаниях: студенты, которым я преподавал глобальное здравоохранение, и люди, проходившие мои тесты, располагали знаниями, но эти знания были устаревшими – порой на несколько десятилетий. Представления людей о мире относились к тому времени, когда их преподаватели окончили университет.

Я решил, что смогу искоренить невежество, если проведу обновление знаний. Для этого мне нужно было разработать более качественные учебные материалы, в которых информация подавалась бы нагляднее. Когда на семейном ужине я рассказал о своих соображениях Анне и Уле, они решили помочь мне с созданием анимированных диаграмм. С этими прекрасными учебными материалами я путешествовал по миру. С ними я выступал на TED в Монтеррее, Берлине и Каннах, перед советами директоров транснациональных корпораций вроде Coca-Cola и IKEA , в глобальных банках и хедж-фондах и даже в Государственном департаменте США. Я с радостью показывал всем наши анимированные диаграммы, объясняя, как изменился мир. Я с удовольствием рассказывал всем и каждому, что король-то голый и что никто на самом деле ничего не знает о мире. Нам хотелось обновить представления всех людей.

Но постепенно мы начали понимать, что на самом деле все сложнее. Повсеместное невежество объяснялось не только проблемой устаревших знаний. Его нельзя было искоренить, просто сделав более наглядные анимированные диаграммы или разработав более эффективные инструменты обучения. К несчастью, даже люди, которым нравились мои лекции, на самом деле не слышали их. Возможно, лекция и придавала им вдохновение, но после нее они возвращались к старым негативным представлениям о мире. Новые идеи просто не приживались у них в голове. Порой я выходил после презентаций и слышал, как люди обсуждают нищету и рост населения, озвучивая мнения, которые я только что опроверг с помощью фактов. Я был близок к тому, чтобы сдаться.