Александр Чебыкин - Победители

На другой день, рано утром, южнее началась артподготовка против основных сил противника. Разведывательный эскадрон, в котором служил Челиков, первым проскочил окопы и обошел селение, перекрывая немцам пути отхода. Околевшие от холода, напуганные внезапным наступлением, немцы поспешно поднимали руки. В селении сопротивление оказали только засевшие в школе гитлеровцы, но поняв, что окружены, сдались.

После короткого боя полк вступил в Карачас. Параллельно 30-й кавалерийской дивизии от Гудермеса вдоль железной дороги двигался 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус.

20 ноября 1942 года 30-я кавалерийская дивизия приказом Ставки была введена в состав 4-го Кубанского казачьего корпуса. В ноябре же прибыл из Сибири эшелон долгожданных полушубков и валенок, а следом – эшелон монгольских лошадей. Кони были не объезженные – полудикие.

В декабре 1942 года Челикова из разведки перевели в сформированный 23-й отдельный эскадрон связи при штабе дивизии. С лошадьми пришлось помучиться: они не хотели ходить в узде, а тем более под седлом. Челикову достался монголец, по паспорту – Мурза. Владимиру кличка не понравилась, и он стал звать коня по-своему – Матвей, что даже больше подходило жеребцу. Лохматый, с широкими, как лопата, копытами, выносливый. На морозе не дрожал. Корм находил сам, разгребая снег. Владимир быстро подружился с Матвеем, всегда имел в кармане кусочек сахару или корочку хлеба. Казаки смеялись: «Ну и дружба у вас, не разольешь водой. Куда Челиков – туда и конь!» Действительно, где бы ни был Челиков, Матвей тут же оказывался рядом, дышал ему в затылок, старался губами дотронуться до руки, как бы говоря: «я тут, с тобой».

После взятия Ставрополья дивизия освобождала северные районы Краснодарского края. Дом рядом, рукой подать, но не вырвешься. Немцы поспешно отступали, боясь попасть в новый котел. Владимир с рассвета до заката не слазил с коня, ноги деревенели. Полки дивизии были растянуты на тридцать километров, связь прерывалась по нескольку раз в день. Дивизия получила приказ маршем, не ввязываясь в бои с противником, двигаться на Ростов. 8 февраля 1943 года форсировали реку Дон северо-западнее Ростова, Саперы наращивали лед, а Матвей спокойно шлепал и по тонкому льду. Челиков не дал обрезать копыта и упросил не подковывать Матвея. Подойдя к немецкому оборонительному рубежу на реке Миус, дивизия вступила в тяжелые бои в районе Матвеева кургана. Челикова несколько раз контузило, но он не покидал свой эскадрон. День-два отлежится – и снова на своем Матвее носится от полка к полку. В начале марта дивизия была выведена в резерв, пополнялась и готовилась к новым боям.

В конце августа 1943 года 30-я кавалерийская дивизия в составе 4-го Кубанского корпуса была введена в прорыв немецкой обороны. Начался знаменитый Таганрогский рейд в оперативном тылу врага. Челиков спал по два-три часа в сутки, порой засыпал на ходу, ухватившись за гриву Матвея. 30-я дивизия пробилась к Азовскому морю и участвовала во взятии Таганрога. Каждую неделю командование ставило дивизии новые задачи по освобождению населенных пунктов Ростовской, Донецкой и Запорожской областей. Эскадрону связи за сутки приходилось преодолевать сотни километров. Выбившихся из сил лошадей заменяли свежими, только Матвей у Челикова вместе с ним стойко переносил все тяготы и лишения войны.

26 октября 1943 года 4-й Кубанский казачий корпус включился в Мелитопольскую наступательную операцию. 30-я кавалерийская дивизия вырвалась вперед, овладела населенным пунктом Новоалександровка, но потеряла связь со штабом корпуса. Группе связистов-конников во главе с Челиковым была поставлена задача восстановить связь. Пробиваясь через немецкие заслоны, теряя друзей, Челиков выполнил задание. Дивизия была перенацелена на Новогригорьевку, надо было срочно передавать в полки новые приказы. Когда полки в движении, телефонная связь мало действенна: бесконечные разрывы, гибель связистов. Остается надежда только на лошадь – надежную спутницу казака. Очищая от немцев Новогригорьевку, дивизия отсекла им пути отхода. Немцы беспрерывно контратаковали, дивизия несла потери. Необходимы были согласованные действия, для этого командиром дивизии была поставлена задача установить надежную связь между полками. И снова ефрейтор Челиков с катушками на шее, под огнем противника восстанавливает десятки метров разрывов. Особенно трудно пришлось в районе сел Павловка и Ольгинка, которые находились в руках гитлеровцев. Немцы вели ураганный огонь из пушек и закопанных танков. Связь снова и снова прерывалась, эскадрон терял людей. Челиков, извиваясь змеей, со сбитыми в кровь коленями, в сапогах, полных набившейся земли, в порванных штанах и гимнастерке, снова и снова восстанавливал связь. И на этот раз судьба берегла его. Болтались провода катушек, иссеченные осколками и пулями, кирзачи – в дырах. После боя Владимир вытащил два осколка из записной книжки, которая хранилась в нагрудном кармане. Но задачу Челиков выполнил. Связь хоть и с короткими перерывами, но работала надежно. За бои в прорыве и обеспечение связи между дивизией и штабом корпуса ефрейтор Челиков В.И. одним из первых среди рядовых и сержантов корпуса был награжден орденом Славы III степени.

Кубанский корпус получил приказ прорвать оборону противника на Перекопском перешейке и захватить плацдарм для наступления на Крым. 1 ноября части корпуса вклинились в оборону противника, штурмом прорвали участок Турецкого вала и стали развивать наступление, но были контратакованы немцами. Когда 35-й кавалерийский полк оказался в окружении, начальник штаба корпуса приказал 23-му отдельному эскадрону срочно установить связь с полком. Благодаря выносливости и понятливости своего Матвея Челиков один сумел прорваться к полку. Вместе с полком выходил из окружения. 3 ноября при смене дивизией боевых позиций отдельный эскадрон попал под бомбежку. Разорвавшаяся невдалеке бомба крупным осколком поразила Матвея в голову. Он грохнулся на передние ноги. Челиков успел спрыгнуть, и конь завалился на бок. Владимир увидел большую рану около уха. Из глаз коня катились слезы, плакал и Владимир, приговаривая: «Прощай, Матвеюшка, сколько раз ты спасал мне жизнь, а я не смог уберечь тебя…» Челикова бил озноб, мышцы свело, скрючившись, он сидел около Матвея. Товарищи помогли, затащили лохмача в воронку и засыпали землей. Сверху привалили огромный камень, на котором штыком выбили: «Матвей».

После потери Матвея измотанного, исхудавшего, с расстроенной нервной системой Челикова положили в корпусной эвакогоспиталь. Спал двое суток. Открыв глаза, увидел перед собой до боли знакомое лицо. Перед ним в белом халате стояла русоголовая, голубоглазая, с пухленькими щечками молодая дивчина, так похожая на сестру Тоню. Владимир захлопал ресницами, а сестрица опустилась на колени; прижалась к его рукам и заплакала, повторяя: «Братик, Володенька!» Челиков по письмам отца знал, что сестра тоже на фронте, при эвакогоспитале. Проговорили до вечера. На следующее утро Челиков соскочил рано, как будто и не было у него болезни. Как только пришла Тоня, он стал уговаривать ее перейти к ним в 30-ю дивизию. Она ответила: «Володя, я рада быть с тобой рядом. Ты знаешь, наши сообщили горестную весть: осенью прошлого года скончался наш отец. Старый казак донских корней не вынес надругательства фашистов над родной землей. Братишка Савелий год как на фронте, редактор армейской газеты. Недавно мне попалась газета “За Победу”, внизу написано: редактор – Савелий Челиков. Папа писал, что брат в редакции, поэтому догадалась, что это он. Отправила письмо, жду ответа. Ты, Володя, почему домой редко пишешь?» – «Пишу, сестрица, пишу. Когда отступали – стыдно было, а при наступлении – передохнуть некогда, не то что письмо написать. Я в эскадроне связи при штабе дивизии и при передвижках целыми днями на коне. Правда, несколько писем написал, но, видимо, ответные за нами не успевают. Сегодня же напишу».