Коллектив авторов - Mobilis in mobili. Личность в эпоху перемен

Третий способ – пытаться самому усложняться, то есть повышать внутреннюю организацию, развивать новое понимание, выстраивать новую структуру: структуру мира, структуру объяснения собственного поведения, структуру управления собой и своей жизнью, пытаясь угнаться за сложностью мира. Этот путь безнадежен, мы никогда не сможем угнаться за усложнением мира, но только он ведет нас по продуктивной траектории развития. Сложность пугает, если воспринимать ее как нечто патологическое и ненормальное, но понимание того, что сложность – это продуктивная вещь и ценный ресурс, позволяет пересмотреть отношение к ней. Как-то в одном немецком университете я увидел на стене табличку-объявление: «Если бы мозг человека был настолько простым, чтобы его можно было познать, мы были бы такими тупыми, что не могли бы это сделать». Замкнутый круг, однако, ему можно радоваться, а можно печалиться. Печалиться тому, что человеческий мозг так сложен, что его не познаешь, а радоваться тому, что мы сами настолько сложны, что это дает нам какие-то шансы.

Наше время, не только в нашей стране, но и в масштабе всего человечества, характеризуется глобальным вызовом сложности и глобальной конфронтацией простоты и сложности. К этому можно, слегка утрируя, свести многие конфликты современного мира, вплоть до того, что обозначается как конфликт цивилизаций – они предстают как конфликты между стремлением к сложности и стремлением к упрощению. Личностные, психологические конфликты тоже нередко к этому сводятся: одна альтернатива, от которой человек стремится уйти, связана с культивированием сложности через усилия, через культуру, через несение бремени выбора и расширение пространства возможностей, а другая альтернатива связана наоборот с трансформацией этой сложности в простоту, в максимально простые, элементарные и традиционные схемы. Фактически, механизмы моды, механизмы конформизма, механизмы трансформации того, что когда-то было культурой в массовую культуру, в то, что сейчас называется словом формат, – это всё разные проявления редукции сложности. Отказ от сложности в пользу простоты, которая нередко сейчас в условиях тех вызовов, которые стоят перед человечеством, хуже воровства, как говорит пословица. Собственно говоря, вся массовая культура – это форма жизни, которая направлена на поддержание исключительно низших, непроизвольных психических функций, по Л. С. Выготскому, в ущерб высшим, произвольным, осознанным (cм.: [Леонтьев 2010]).

Сложность, безусловно, имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Она идет рука об руку с непредсказуемостью, неопределенностью, неизвестностью, вместе с тем она идет одновременно рука об руку с эволюцией, расширением возможностей, креативностью. М. Чиксентмихайи [2017] в своей книге «Эволюция личности» писал про эволюционную роль вызова сложности и про наращивание сложности как главный механизм развития личности. Еще раньше, в книге «Поток» [Чиксентмихайи 2011] он, по сути дела, дал объяснение того, зачем нужно развиваться, в чем состоит механизм, обуславливающий необходимость человеческого развития. Оказывается, что решение задач на грани наших возможностей дает ни с чем не сопоставимое переживание потока, оптимальное переживание, как характеризует его Чиксентмихайи, которое представляет собой особую разновидность счастья, которую другими способами получить нельзя. Повторное решение той же задачи уже не даст переживания потока, необходимо усложнить задачу, тогда ее решение принесет чувство потока, но чтобы справиться с более сложной задачей, необходимо усложниться самому. Если альпинист залез на вершину и испытал экстаз, он не испытает его еще раз, вторично покорив эту вершину, нужна уже другая. Получается, что развитие и усложнение являются условиями получения снова и снова уникальных переживаний потока, чувства радости и это дает убедительное объяснение того, какова мотивация вложения усилий в собственное развитие.

Поэтому бегство от сложности, уход от сложности – это путь, который с одной стороны лишает нас переживаний потока, с другой стороны, он увеличивает риск при дальнейшем усложнении пойти вразнос, утратить контроль над собой и психологическую целостность. Эволюция всегда заключается в движении от простого к сложному: более высоко эволюционно продвинутый организм сложнее, чем менее высоко эволюционно продвинутый организм. И здесь большую роль играют вариации, отклонения. Изменчивость в эволюционном процессе играет примерно такую же роль, как и изменчивость в психологическом, социальном развитии. Об этом говорит историко-эволюционная теория А. Г. Асмолова [2007], который показал, что именно через позитивные отклонения в развитии личности происходит развитие общества в целом. Это недетерминированный, самоорганизующийся процесс. Сначала возникает множество индивидуальных вариаций, потом эти вариации подвергаются отбору. Историческая эволюция сходна с биологической эволюцией по Дарвину, причем источником вариативности и изменчивости выступает личность, а социум, любая социальная структура играют консервативную роль, направлены всегда на сохранение статус-кво. И вот этот вариативный фактор в лице индивидуальности борется всегда с консервативным фактором в лице общества, сообщества, социума, и в каких-то случаях полезные флуктуации пробивают себе дорогу, что приводит к изменению целого. Источником любых инноваций является личность. Вариации задают новые потенциальные перспективы развития, а социальная среда может поддерживать инновации либо пресекать их.

Книга Н. Талеба «Антихрупкость» с подзаголовком «Как извлечь выгоду из хаоса» [Талеб 2014] представляет собой развитие его предыдущих идей и раскрывает правильную и неправильную стратегии взаимодействия с окружающим хаосом. Правильную стратегию Талеб называет «антихрупкость» – это то, что позволяет обратить на пользу стрессы, отклонения, трудности, вариации. Талеб, с присущими ему многочисленными повторениями, показывает, что в нашей жизни сталкиваются две стратегии: стратегии «хрупкоделов», пытающихся все предусмотреть, предсказать, детерминировать, контролировать и избегать любых стрессов, всего непредсказуемого, и вторая – стратегия антихрупкости. Критерии различения механизмов антихрупкости и хрупкости, по Талебу, довольно просты:

Все то, что от случайных событий (или каких-то потрясений) скорее улучшается, чем ухудшается, антихрупко; обратное свидетельствует о хрупкости [Там же: 22];

Если почти все то, что навязывается нам сверху, делает нас хрупкими и блокирует антихрупкость и развитие, все то, что идет снизу, наоборот, процветает от правильной дозы стресса и беспорядка [там же: 23].