Александр Казанков - Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии

Я вспоминаю слова моего отца, геотектоника, которого один из ведущих представителей академического мира назвал великим ученым и который взял на себя неподъемную задачу реконструировать древнейшую геологическую историю нашей планеты (Chudinov 1998 и др.). «Многие сугубо научные идеи, открытия, истины невозможно доказать!» Или же слова современного религиозного мыслителя: «Есть истины, которые недоказуемы, но лишь показуемы» (В. А. Леонов, личная коммуникация).

Работая с текстом предлагаемой книги и параллельно – в часы отдыха – читая (волею случая в первый раз) интереснейшую книгу Н. П. Бехтеревой «Магия мозга и лабиринты жизни», я поразилась унисонному моим размышлениям звучанию целого ряда высказываний этой выдающейся исследовательницы. Не могу удержаться, чтобы не привести некоторые из них. «Для того, чтобы мы, не боясь ярлыков, заглядывали в научные пропасти, а не только ходили по их краю, необходимо, чтобы общество было по-настоящему свободным, свободным от ненужных и неоправданных запретов». «Творчество является одним из высших, если не самым высшим, свойств мозга. Увидеть мысленно то, чего не было, услышать музыку, которой нет… Одним из высших – но и уязвимых». «Пусть что-то останется лишь условно известным». «Очень трудно поддается формализации этот вид знания. Он ближе всего к интуиции, но ею не исчерпывается». «Далеко не все и не сразу принимают его всерьез» (Бехтерева 2007: 23, 24, 27, 55, 282, 284).

Все сказанное выше отнюдь не значит, что я полностью разделяю научные идеи автора предлагаемой книги или же полностью одобряю те приемы репрезентации материала и его осмысления, которыми автор пользуется.

Вот один из главных тому примеров. Находя убедительной идею о том, что первоначальное земледелие породило в Передней Азии матрилинейную социальную организацию, которая потом широко разошлась по миру в ходе колонизационных процессов, я никак не могу согласиться с тем, что это единственный сценарий распространения и единственный исторический случай происхождения матрилинейности. Тем более что здесь А. А. Казанков, как мне кажется, вступает в противоречие с самим собой. Он полагает, что при переходе к земледельческому образу жизни, когда женщины стали выполнять ведущую роль в материальном производстве, основным объектом которого являлась земля, было функционально целесообразно, чтобы семейная жизнь локализовалась там, где находились земельные угодья, на которых эти женщины трудились. Это вело к матрилокальности брачного поселения, а она, повторяясь из поколения в поколение, в свою очередь приводила к матрилинейному десценту как основе социального структурирования. Чисто функционалистское объяснение. Но, допустив именно функциональную последовательность в одном случае, в Передней Азии, вряд ли логично отрицать, что в других случаях мат рилинейность тоже могла возникнуть в ответ на вызовы жизненных потребностей, однако не обязательно тех же самых. Это могли быть какие-то иные обстоятельства, обусловившие аналогичные следствия. Ни в коей мере не подвергая сомнению роль культурной диффузии в истории человечества, я в то же время убеждена, что одни и те же явления могут порождаться разными факторами, а одни и те же факторы могут вести к разным последствиям. Это специфика человеческого взаимодействия. Исходя из сказанного, я бы не стала с ходу приписывать матрилинейность многих американских охотников влиянию матрилинейных переселенцев из Старого Света, а поискала бы – со всей возможной тщательностью – в культурах этих охотников такие элементы, которым может функционально соответствовать матрилинейная социальная организация. Это, конечно, очень трудоемкая задача, но она стоит того, чтобы приложить усилия.

Другой пример относится к стилю рассуждений. Воспитанная в академических научных традициях, я не могу, при всем моем преклонении перед оригинальностью мыслей, не почувствовать некоторого смущения, столкнувшись с таким пассажем автора: «Когда-то, когда я сравнивал слова, обозначающие паука в различных языках, в моем мозгу высветилось сходство малайского слова laba-laba «паук» и «русского» слова лабух . Я попытался осмыслить это сходство логически. Слово лабух обозначает бездарного музыканта, который вместо того, чтобы играть на инструменте, просто тупо на нем «работает». Таким образом, мой мозг вышел на слово работа (англ. labour, labor ). Английское слово имеет, несомненно, латинское происхождение, и оно одновременно похоже на славянское слово с тем же значением и малайское обозначение паука. Паук – это существо, которое постоянно работает, ткет паутину! Точнее, не паук, а паучиха, т. е. – старуха! Движение мысли, ведущее к воссозданию первоначальной – исходной – основы множественных мифологем «круговой» работы «старухи», ассоциированной с концом света».

Однако я не ставлю перед собой задачу приводить дальнейшие возражения или сомнения по поводу содержащихся в книге А. А. Казанкова взглядов или приемов изложения. Предоставлю читателю самостоятельно делать это по ходу знакомства с текстами. Уверена притом, что чтение не будет скучным. Мне же осталось только поблагодарить автора за то, что он пригласил меня быть ответственным редактором, дав мне тем самым счастливую возможность «уходить в работу от мелких сложностей жизни, садиться за письменный стол, чтобы отдохнуть, перейдя в другое измерение, недоступное житейскому» (Бехтерева 2007: 21).

Бехтерева Н. П. (2007). Магия мозга и лабиринты жизни. М.

Chudinov Y u.V. (1998). Global Education Tectonics of the Expanding Earth. Utrecht, Tokyo.

Автор глубоко признателен О. Ю. Артемовой за тщательное, креативное, но вместе с тем и весьма бережное редактирование текстов, помещенных в предлагаемой книге; В. А. Попову – за ценные консультации, которые сослужили особенно важную службу при подготовке к печати тех разделов книги, которые связаны с этнологией народов Африки, а также всем сотрудникам и студентам Учебно-научного центра социальной антропологии за интересные дискуссии, многократно стимулировавшие авторскую мысль, за конструктивную критику и благожелательные советы.

Под матрилинейностью в социальной антропологии понимают такой тип организации отношений родства, при котором люди ведут свое происхождение от женщин-прародительниц (реальных или мифических) и прослеживают родственные связи по женским линиям. Это называется матрилинейным десцентом или матрилинейным счетом родства. Во многих обществах, главным образом бесписьменных или дописьменных, на основе матрилинейного десцента формировались такие группы, которые принято именовать кланами, линиджами или родами. Матрилинейный десцент в подобных обществах определял правила преемства прав или наследования социально и экономически значимого достояния.