Наталья Никонович - Теоретический анализ философии мифа М. Элиаде: основные идеи и когнитивный потенциал

После теоретических трудов П.-Д. Шантепи де ла Соссе, Р. Отто, Г. Ван дер Леува работы М. Элиаде, которые можно определить как новую парадигму в изучении сущности религии, занимают значительное место в феноменологии религии. В целом можно отметить, что отличительной особенностью такого направления, как феноменология религии, ярким представителем которого был М. Элиаде, является изучение не исторического контекста и условий возникновения религии, а ее сущности и характерных особенностей, религиозного опыта и его структуры. «В дальнейшем такое расчленение религии и выявление в ней инвариантных элементов стало считаться одной из важнейших задач феноменологических исследований», – полагает известный российский религиовед А. Н. Красников [46, с. 96]. И далее Красников делает ключевое с методологической точки зрения замечание: «Конечно, можно со всей определенностью подчеркнуть важность изучения истории отдельных религий и попыток создания общей истории религии, поскольку знание истории является одной из предпосылок для понимания современности и даже предсказания будущего» [47, с. 6]. В дополнение к сказанному А. Н. Красниковым можно заметить, что современная философия религии стоит перед необходимостью путей синтеза (философского и методологического) достижений культурантропологических школ, религиоведческой концепции «минимума религии» и феноменологической стратегией.

Наличие русскоязычной литературы о выдающемся мыслителе достаточно ограничено: лишь в 2011 г. вышла в свет монография А. А. Горохова «Феноменология религии Мирчи Элиаде» [17]. В отечественной философской традиции отсутствуют системный и цельный анализ взглядов М. Элиаде, а также классификация и типологизация его учения, хотя креативный методологический и теоретический потенциал идей ученого может быть использован для анализа и систематизации современных социокультурных процессов. Несмотря на это, современное интеллектуальное белорусское пространство постепенно приходит к осознанию значимости данной парадигмы для современной мировой и белорусской науки. Однако остаются неисследованными онтологические элементы в системе Элиаде, прояснение соотношения феноменологического и онтологического уровней, экспликация проблем философии истории (соотношение мифа и истории в его концепции) и другие вопросы. Данный пробел восполнен настоящей работой.

Немецкий философ и методолог науки К. Хюбнер, классифицируя подходы к изучению мифа, небезосновательно относит М. Элиаде к направлению, обозначенному им как «нуминозная интерпретация мифа» [135, с. 67]. Сам мыслитель не относил себя ни к одному из направлений современной ему антропологии, этнологии и теории культуры, кроме основанной им Чикагской школы сравнительного религиоведения, считая себя историком религии в широком смысле этого слова. Значительное влияние на М. Элиаде было оказано Д. Фрезером и В. Шмидтом. Работы 3. Фрейда и К. Леви-Стросса также не остались без внимания со стороны ученого, однако психологизаторская трактовка Фрейдом многих ключевых образов человеческой культуры не принималась Элиаде, хотя понятие бессознательного фигурирует в его работах. Систему К. Леви-Стросса он находил чрезмерно логицизированной, «растворяющей индивидуальное сознание». М. Элиаде широко использует этнографический материал, синтезируя его, и на нем строит свою концепцию, что дало основание Е. Строгановой обозначить его подход термином «этнофилософия» [116, с. 205].

Из работ, посвященных теоретику мифа, можно упомянуть вступительную статью Н.Я. Дараган «Очерк жизни и творчества Мирча Элиаде» [25], помещенную в сборнике работ мыслителя «Космос и история», послесловие В. А. Чаликовой [136] к указанному сборнику, послесловие В. Я. Петрухина [100] к работе М. Элиаде «Очерки сравнительного религиоведения», послесловие Е. Строгановой [116] к «Аспектам мифа». К наиболее ранним русскоязычным работам о М. Элиаде можно отнести небольшую статью М. Н. Ересько «Концепция религиозного символизма Мирче Элиаде» [27]. В работе справедливо указывается на «нередуцируемость сакрального» и диалектический характер сакрального и профанного [27, с. 30–31]. Данной работе в целом присущ критический характер по отношению к взглядам мыслителя с позиций марксистской методологии.

Отдельные упоминания о румынском ученом содержатся в работе Е. М. Мелетинского «Поэтика мифа», который рассматривает понятие времени у Элиаде, однако оспаривает трансисторическую позицию ученого [72, с. 72–73]. Противоположной точки зрения придерживается Ю. М. Антонян: «М. Элиаде принадлежит огромная заслуга в том, что он вскрыл борьбу профанного времени с сакральным, стремление человека уйти из “первого во второе”» [4, с. 42].

В контексте литературной и культурной традиций исследует творчество известного ученого Ю. Стефанов, работу которого можно отнести к литературно-философскому анализу [115]. В статье «Сакральное как категория феноменологии религии М. Элиаде» А. Забияко использует термин «паттерны» для прояснения особенностей мифологической и религиозной концепции мыслителя, обозначая сакральное «паттерном» религиозного сознания [29]. Проводя историко-культурные параллели, данный автор сравнивает подход Элиаде в интерпретации сакрального с положениями индийской философии.

Позиции религиоведа касается Е.А. Торчинов в работе «Религии мира» [123], акцентируя внимание на понятии сакрального у Элиаде и его значении для религиоведения. Е. А. Торчинов делает важное с методологической точки зрения замечание: по его мнению, в работах ученого «присутствует неудовлетворенность господствующей парадигмой» [123, с. 11] (имеется в виду социологическая парадигма Вебера – Дюркгейма – Малиновского. – Н. Н).

О возрастании интереса со стороны российской, литовской и украинской современной гуманитарной науки к культурно-религиоведческой концепции М. Элиаде свидетельствует появление ряда диссертационных исследований [33; 62; 73; 75; 110; 111]. О данной тенденции также свидетельствует тот факт, что феноменология религии выдающегося мыслителя введена в учебные курсы в Российской Федерации [137].

Л. В. Карасевым, автором рецензии на книгу М. Элиаде «Космос и история», подчеркивается отличие исследуемой парадигмы от христианской, перманентность идеи «вечного возвращения» в культуре [35, с. 122]. Без внимания автора не остаются и взгляды ученого на процесс и смысл истории. Важным является замечание Л. В. Карасева относительно преодоления «субъективизма и историзма» в концепции Элиаде. Это свидетельствует о понимании значимости нового подхода. В поле зрения данного автора попадают проблемы творчества и свободы, историчности и ее преодоления, эвристическая значимость мифологической идеи «вечного возвращения».