Владимир Васильев - Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени

«– Спиридон… тебе же будет расстрел , неужели…

– Я знаю» 121.

Это диалог в сцене готовящегося убийства. Судьба отца (мы не знаем ее начала) могла повториться в судьбе сына. Но преступления не произошло и, выражаясь языком героя, вышку не навели. Ствол, направленный в другого, Спирька развернул и направил в свою грудь. Только так оказалось возможно разорвать цепь «зла-греха», которой была окована его судьба. (Здесь возникает неожиданное сцепление образа шукшинского героя с образом свершившего подвиг непротивления Бориса. Дружина предлагала Борису пойти против Святополка, но тот не захотел «възяти рукы на брата своего» 122, то есть предпочел убийству собственную смерть. Однако на этом сходство в данной ситуации заканчивается.)

Святополк, проклятый и гонимый Богом, бежит, но не может скрыться от его гнева. Он разбит болезнью, внутренне дезориентирован, смят и раздавлен. Господь прервал его род, вырвал греховный корень из земли. Спирька начинает метаться и бегать, после того как замыслил преступление, и до самой сцены самоубийства. Он потерял все ориентиры и сам не осознает, что с ним происходит. «Он чуть не бежал, а под конец и побежал» 123. «Надо что-то делать, надо что-нибудь сделать. “Что-нибудь я сейчас сделаю!” – решил он. Он подобрал ружье и скоро пошагал… сам не зная куда » 124– сцена на кладбище и др. Там же на кладбище он «незло» материт покойников:

«– Лежите?.. Ну и лежите! Лежите – такая ваша судьба. При чем тут я-то? Вы лежите, а я еще побегаю по земле. Покружусь» 125.

Судьба Спирьки – бегать, кружиться, блуждать по земле без цели и смысла до самой своей роковой кончины.

Удивительно точна культурная топика рассказа В. М. Шукшина. Первое свое преступление Спирька совершает в бане. Баня – опасное, нечистое в народной мифологии место 126. Он не решается застрелиться на кладбище 127, где не место самоубийцам, нечистым, «заложным» покойникам 128. Спирька застрелился в красивом месте, в лесу, среди природы. Перед смертью он слушает птиц. «Тоже парой летают», – подумал Спирька. (У него нет пары.) Еще он подумал, что люди завидуют птицам… Говорят: «Как птаха небесная» 129. На кладбище он вспоминает маленькую девочку, свою племянницу. (И собственных детей у него нет!) В этих предсмертных образах – знак прорыва к какой-то безграничной, неведомой человеку, свободе, трагедии исчезновения с лица земли корня доброго (ангельской души) человека Спирьки Расторгуева и неблагополучия того мира, в котором он жил.

Совершенно очевидно, что жизнеописание Спирьки выстроено по той же сюжетной схеме, что и жизнеописание Святополка:

– рождение от блуда;

– злая судьба (и здесь трагизм заключается в том, что изменить ее не во власти героя);

– злая смерть (самоубийство).

Структурно-типологический анализ представленных текстов показывает, что в основе жизнеописания Святополка и Спирьки Расторгуева лежит единая сюжетно-композиционная схема, общий архетипический сюжет . Следует остановиться на проблеме «архетипического», прежде всего, с той целью, чтобы выявить генезис данного сюжета.

Термин « архетип» предложен К. Г. Юнгом, основателем « глубинной», или « аналитической психологии». Предложен он для характеристики содержания « коллективного бессознательного». В связи с этим следует говорить об изначальных идеях, мотивах, образах, которые «имеют свое происхождение в архетипе» и «которые неожиданно обнаруживаются повсюду » 130. К. Г. Юнг подчеркивает, что архетип имеет структурную природу. Для аналитика несомненный интерес представляет то, что структурные архетипические модели лежат в основе устной и письменной культуры от архаичной мифологии до литературы сегодняшнего дня. Задача исследователя – обнаружить и описать их. Сделать это достаточно сложно в силу ряда причин. В частности, потому, что одно из сущностных свойств структуры – способность к трансформации. Отсюда трудность ее узнавания – выявления общего в том, что воспринимается как совершенно разнородное и несопоставимое. Наличие архетипической структуры в том или ином произведении отнюдь не очевидно даже для специалиста, читатель же остается, в принципе, вне данной проблематики. Между тем описание архетипического дает ключ к скрытым (бессознательным, глубинным) смыслам текста, которые невозможно постигнуть иными путями и без понимания которых текст фактически остается непрочитанным.

Рассмотренные жизнеописания (Святополка и Спирьки) восходят к архетипическому сюжету о Христе и Антихристе. (В связи с анализом представленных текстов нас в первую очередь интересует сюжет об Антихристе.) Сама тема «Христос – Антихрист» трудноисчерпаема в своих аспектах и, как представляется, совершенно неисчерпаема в объеме и контекстах (еще и потому, что она открыта в живую жизнь). Мы сознательно ограничиваем себя рамками задач настоящего исследования и далее рассматриваем только существенные для анализируемых сюжетов мотивы.

Жизнеописание Христа носит канонический характер, оно представлено, прежде всего, в Четвероевангелии. Сложнее обстоит дело с сюжетом об Антихристе. Библейские тексты не дают сколько-нибудь цельного жизнеописания человека, рожденного противником Бога. Даже «Апокалипсис» Иоанна Богослова, повествующий о конце мира и временах Антихриста, не мог удовлетворить любопытство христианина, интересующегося данной фигурой.

Собственно говоря, жизнеописание Антихриста ни в виде канонического, ни беллетристического текста никем и никогда не написано. Однако его можно реконструировать. В законченном виде сюжет об Антихристе сложился частью в библейских текстах, частью – в экзегетике, частью – в апокрифической литературе и народной христианской легенде. Он сформировался как некий антитекст по отношению к сюжету о Христе. Мотивы данных сюжетов представляют собою совокупность бинарных оппозиций 131.

Само имя Антихриста – оппозиция имени Христа. С другой стороны, можно утверждать, что у противника Сына Божия нет имени (ноль имени), ибо, строго говоря, Антихрист – это не имя. В греческой приставке «анти» – «против» и «вместо» – заключены лишь отрицание и подмена имени и образа Христа 132. Ситуация явления «анти»-Христа заведомо предполагает самозванчество, обман и лжеподобие. Отсюда именование его Лжехристом.

Христос пришел на землю, чтобы искупить первородный грех, совершенный Адамом и Евой. Искупитель – одно из его имен 133. Если в поступке Адама и Евы человечество пало и утратило бессмертие, то в жертвенной смерти Христа оно восстало и обрело его вновь. «Якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут» [1 Коринф. 15, 22] 134. Христос искупает последствия грехопадения уже тем, что сам рождается вне плотского греха – от непорочного зачатия. Варианты рождения Антихриста: 1) от колена Данова («Как от колена Иудина родился Христос, так и от колена Да-нова имеет произойти антихрист» 135; в Апокалипсисе колено Даново исключено из числа «запечатленных» колен Израилевых, то есть тех, кому суждено спастись [см.: Откр. 7, 5–8] 136); 2) от монахини 137; 3) от инцеста 138; 4) от блудницы 139и др., – в сущности, сводятся к одному: он рождается не просто от плотской, но от блудной, греховной, незаконной связи. (Ср. идея природной греховности родившегося от блуда: «Ниже да внидет блудородный во храм Господень до десятаго рода» [Второзак. 23, 2].)